healthy_back (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
healthy_back) wrote2021-12-10 11:55 am
healthy_back) wrote2021-12-10 11:55 am
Круглый стол по поствакцинальным осложнениям. Продолжение-III
Начало: https://healthy-back.livejournal.com/448924.html (https://healthy-back.dreamwidth.org/435993.html)
https://healthy-back.livejournal.com/449054.html (https://healthy-back.dreamwidth.org/436358.html)
https://healthy-back.livejournal.com/449334.html (https://healthy-back.dreamwidth.org/436501.html)
Позвольте мне процитировать близкого коллегу из Школы управления Слоуна, члена Национальной Инженерной Академии. Это одно из самых выдающихся званий, которое может получить учёный. Он сказал мне кое-что, я приведу цитату: “Тебе следует быть осторожным, потому что тебя могут устранить”. Он сказал мне это в контексте опасений относительно текущей основной риторики, как управлять пандемией ковид-19. Позвольте мне привести несколько примеров, которые иллюстрируют, что я считаю, проблемным положением научной деятельности так, как это относится к ковид-19.
В апреле 2021 года многочисленные научные статьи основанные на данных из Израиля, были опубликованы в лидирующих научных журналах: Медицинском журнале Новой Англии и The Lancet. В этих статьях утверждалось, что вакцина Пфайзер обеспечивает более 90% относительной защиты от заражения ковид-19. Конечно, они не предоставили данные. Их цитировали СМИ, предположительно, предоставляя эпидемиологическую поддержку риторике о коллективном иммунитете, индуцированном вакциной, а также соответствующей обязательности вакцинации. Многие эксперты, включая меня, сразу же поняли, что эти исследования имеют значительные ошибки и что предполагаемая эффективность вакцин скорее всего ложная. В журналы было послано множество обращений. Большинство из них были отклонены и не были опубликованы, ссылаясь на аргумент, что это не является приоритетом. Через несколько месяцев все мы узнали, что эти предположения оказались крайне ошибочными. Вакцины не предотвращают заражение, или, по крайней мере, не предотвращают его на длительное время.
Фактически, история повторяется. Несколько недель назад две дополнительные научные статьи, по сути, тех же авторов, в тех же журналах, обещают нам, что бустерная доза, которая была введена в Израиле, эффективна более, чем на 90% в защите от инфекций. Позвольте мне упомянуть всего два изъяна этих статей, которые каждый легко поймёт. Первое говорит о том, что во время этих исследований пациентов наблюдают в течение очень короткого времени. В большинстве случаев, менее двух недель. Стоило бы задать себе вопрос, как такое вообще возможно, наблюдать за человеком 2 недели, чтобы определить эффективность вакцины?
Вторая проблема этих исследований состоит в том, что они не предоставляют данные о том, сколько тестов было сделано разным группам пациентов. Если это делать, если включать эти данные в анализ, вы сразу же увидите, что даже при наиболее оптимистичных прогнозах, сразу же после прививки вакцины не имеют 90% эффективности, а лишь примерно 60%.
Похожая ситуация и с безопасностью вакцин. Научные публикации в самых престижных журналах утверждают, что вакцина безопасна, но они забывают упомянуть о серьёзных побочных эффектах, таких как, например, смерть. Предпринимая попытки привлечь внимание к тревожным данным, я хочу поделиться личным примером. Я, совместно с соавторами, выявил, что если изучить звонки на национальную линию экстренной помощи Израиля с обращениями об остановке сердца у людей младше 40 лет, вы видим существенное увеличение звонков на 25% одновременно с кампанией по вакцинации в Израиле в начале 2021 года, со статистической ассоциацией с этой кампанией. Мы написали об этом статью. Мы не утверждали, что существует причинно-следственная связь между вакцинами и нашими наблюдениями, так как у нас не было доказательств этого. Но мы озвучили проблему, и мы призвали органы власти проконтролировать происходящее. Излишне говорить, что мы не получили ответ от властей, и, фактически, они публично заявили, что наши исследования лживы. Но более того, академические издания, одно за другим, стали отклонять статью. В большинстве случаев они аргументировали это тем, что она не является приоритетной. Что ж, не думаю, что называть вопросы безопасности лживыми, это правильно, как с точки зрения морали, так и науки.
Я считаю очевидным тот факт, что вакцины не безобидны. Они приводят к серьёзным и непредсказуемым побочным реакциям, и нам необходимо использовать их с осторожностью, руководствуясь основными принципами медицины: прежде всего - не навреди. Хочу уточнить, что я считаю, что вакцины важны в период пандемии для защиты групп риска от серьёзных заболеваний и летального исхода, равно как и лечебно-профилактические методы, как заметил ранее сенатор. Но я считаю, что мы должны их использовать только в случае полной уверенности, что мы сделали все возможное, и можем глядя в глаза людям сказать, что мы изучили все риски и преимущества этих вакцин. Борьба с этим тяжёлым вирусом требует смиренности, эмпатии и чтобы наука была на нашей стороне. Я крайне обеспокоен, что мы утратили всё это за последние 18 месяцев.
Спасибо за ваше внимание.
Сенатор Ron Johnson:
Спасибо д-р Леви, сейчас мы переходим к выступлению ещё троих но двое возьмут слово. Всех троих я встретил в июне, на предыдущем мероприятии по осложнениям вакцинации. И мы начнём со Стефани, мамы Мэдди Дэгари. Мэдди принимала участие в клинических испытаниях вакцины Пфайзер для детей. Во время испытаний ей было 12 лет, сейчас ей 13. Она пострадала от прививки. Обе, и Бри и Мэдди, были трагическим образом проигнорированы, отброшены и позабыты производителями вакцин и органами здравоохранения. Я рад, что Стефани и Мэдди смогли к нам прийти, и Стефани готова поделиться с нами своей историей.
Stephanie and Maddie de Garay:
Здравствуйте, меня зовут Стефани Дэгари и это моя дочь Мэдди. Когда ей было 12 лет, она участвовала в испытаниях вакцины Пфайзер для подростков в возрасте 12-15 лет, которые проводились в детской больнице Цинциннати. Это первое испытание, в котором участвовали мои дети. До этого я никогда не задумывалась чтобы отдавать их для проведения испытаний. Но когда они спросили, могут ли они участвовать, это казалось беспроигрышной ситуацией.
Прошло более 9 месяцев с тех пор, как она получила вторую дозу она не может ходить, она передвигается на инвалидной коляске и использует назогастральный зонд для питания, она испытывает постоянные боли в животе, спине и шее. Она лежала там на стульях, потому что не может справиться с этим, она не чувствует ног и это только вершина айсберга. Когда она получила свою первую дозу, её реакция была обычной. У неё был жар, тело болело, наблюдалась утомляемость. Всё прошло в течение пары дней. Когда она получила вторую дозу, у неё сразу же заболело место укола и первое, что она мне сказала, что болит гораздо сильнее, чем в первый раз. Достаточно, чтобы об этом сказать. Меньше, чем через 12 часов, у неё начались очень сильные боли в области живота, ужасная тошнота, болезненные ощущения электрического тока по позвоночнику и шее, её руки были ледяными на ощупь, и ноги тоже, боли по всему телу, рука, куда делали вакцину, онемела, и я обнаруживаю больше и больше того, что я забываю, потому что так много происходит с ней. И пока я читаю всё это, я как-будто продолжаю заново всё документировать. У неё были сильные боли в груди, по её ощущениям это было похоже, как будто её сердце вырывали из шеи. Тахикардия, которую было видно на ЭКГ она чувствовала такое невероятное головокружение, что не могла стоять. Это её реакции, о которых я хочу рассказать чтобы дать всем правильное представление о том, что происходит на испытаниях, потому что я не знала, мои дети никогда не участвовали в клинических испытаниях до этого, поэтому мы пошли туда с доверием к фармацевтическим компаниям, к FDA и CDC, к больнице, где испытания проводились, это Детская больница Цинциннати очень авторитетная больница.
Когда вы принимаете участие в испытаниях, все используют мобильное приложение (есть слайды, чтобы можно было увидеть подробнее) оно называется TrialMax. Oни записывают реакции в течение 7 дней после получения каждой дозы, и это всё. Приложение позволяет заносить лишь определённые нежелательные реакции, такие как: жар, краснота в месте укола, боль, отёчность, головная боль, рвота и другие типичные ожидаемые реакции, и больше ничего. И вы пишете “слабая”, “умеренная”, “тяжёлая”. “Tяжёлая” означает, что нужно было обращаться в отделение неотложной помощи. Вы записываете повышенную температуру, отёчность, и это всё. Свободной формы нет. Совсем. Чтобы можно было занести какие-либо другие реакции, которые возникли за пределами обычных лёгких нежелательных реакций, за исключением анафилактической реакции. Есть полный список на сайте https://www.realnotrare.com/about
Что необходимо сделать, если у вас наблюдаются иные нежелательные реакции. Вы должны позвонить врачу-исследователю или руководителю клинических испытаний. И это единственный способ запротоколировать это, нет иного способа, какого-то объективного метода занесения данных и их документирования. Извините, я отклоняюсь от темы.
Итак, мы сделали то, что нам сказали, мы позвонили врачу-исследователю, и нас направили в отделение неотложной помощи детской больницы Цинциннати где проводились испытания, для проверки на аппендицит, которого у неё не обнаружили. Они даже не могли найти её аппендикс. Что попало в протокол исследования - неясно. И, да, мы спрашивали несколько раз, и просили, чтобы это было задокументировано. Мы до сих пор не знаем, что было на самом деле зарегистрировано. В общем, как вы понимаете, это открывает большое пространство для ошибок, связанных с человеческим фактором, и беспокойство о предвзятости отчётности которое исходит от руководителя клинических испытаний, это был д-р Фрэнк в её случае.
Вот что было сказано о Мэдди, на следующем слайде, если посмотрите на документацию в статье в Медицинском журнале Новой Англии (NEJM) о вакцине Пфайзер для подростков. Обратите внимание, что руководитель клинических испытаний Мэдди является ведущим автором этой статьи в NEJM. Абзац, касающийся нежелательных реакций, состоит из 308 слов, 76 из которых посвящены описанию одного единственного пациента, у которого просто наблюдалась температура выше 40 градусов. Не то, чтобы это было приятно, но все же. Я думаю, это немного серьёзнее. Абсолютно отсутствуют какие-либо упоминания о нежелательных реакциях Мэдди в этой статье. Нет ничего.
В экстренном разрешении FDA на применение вакцины нежелательные реакции Мэдди сведены до пяти строчек, где заявляется, что была диагностирована функциональная абдоминальная боль. Это боль в желудке. К моменту среза данных по испытанию 13 марта, Мэдди испытала на себе более 35 неблагоприятных последствий, разных вещей, происходящих с ней, очень похожих на все те случаи, о которых вы слышали здесь. И это происходило во время испытания. Например, кровь в моче находили 7 раз. Снижение зрения. Потеря чувствительности от талии и ниже. Головокружение, потеря сознания, судороги, мышечная слабость и т. д., все эти симптомы описаны на слайдах, все её реакции. Ни одна из них не была упомянута ни в одном документе. Она попадала в неотложку 9 раз, трижды была госпитализирована, лежала в больнице в течение 63 дней, и это было до 1 июня, посмотрите на даты статьи. Мэдди находилась в больнице, когда вакцина была утверждена для детей 12-15 лет. Доктор даже не знал об этом.
Так позвольте спросить, эта функциональная боль в животе, боль в желудке. Разве ваш ребёнок после боли в животе пересаживается в инвалидное кресло? Неужели боль в животе предполагает питание через зонд? Или может из-за боли в животе ваш ребёнок проводит 64 дня в больнице? Разве в анализе мочи при наличии боли в животе должна быть кровь? Я так не думаю. Я думала, что у Мэдди будут лучшие врачи из возможных и шансы на серьёзные осложнения ничтожны. Но это не так. Они сделали всё возможное, чтобы скрыть всё, что с ней произошло и поэтому это происходит со всеми остальными людьми и детьми. Итак, мой вопрос в том, вы слышите мою историю Мэдди не была исключена из испытания, а значит она всё ещё участвует в нём кстати говоря, как и мой сын Лукас, он был в группе плацебо и не получил вакцину, поэтому у них был один человек, если вы хотите знать, и у него не было ковида.
Если они настолько преуменьшили реакцию Мэдди на вакцину, то интересно, что на самом деле произошло с участниками этих клинических испытаний, у которых была реакция на первую дозу, и они так и не получили вторую, а значит, их исключили из испытания. Их дисквалифицировали. Мне интересно, что ещё было сокрыто, как в испытании Пфайзер, так и в любых других, потому что я знаю, что были факты, которые скрыли.
Спасибо.
Сенатор Roh Johnson:
Благодарю, Стефани. У меня есть вопрос Разумеется, мы пригласили генерального директора Пфайзер или другого представителя Пфайзер, но никто не пришел. Поскольку у вас хватило смелости выступить с заявлением в июне, вы привлекли определённое внимание СМИ, не мейнстримных СМИ, но Пфайзер должны были знать о вас. Связались ли они с вами с июня?
Stepahnie de Garay:
Ни Пфайзер, ни FDA или CDC никогда не связывались с нами и даже не пытались. Мы никогда ничего не слышали от них. Никогда. Наш случай также был занесён в VAERS. И до сих пор никакой реакции.
Сенатор Roh Johnson:
Это возмутительно. Я имею ввиду, не только то, что вас полностью проигнорировали, но я думаю то, что вы описали в своих показаниях я бы рассматривал это как сокрытие. Так что благодарю тебя, Мэдди. Благослови тебя бог. Дальше мы выслушаем Бриэнн Дрессен Бри, вам слово.
Brianne Dressen:
Как вы знаете, год назад я привилась от ковид, радостно подписавшись на клиническое испытание АстраЗенека здесь, в США. Я, как участник клинического испытания, была совершенно спокойна, даже если что-то пойдёт не так, то будут тщательно составленные и продуманные протоколы, чтобы обеспечить безопасность. Что будут собираться данные, что как положительные эффекты, так и риски будут проанализированы и презентованы обществу. Я никогда не сталкивалась с побочным действием ни одной вакцины, поэтому я посчитала, что ничего серьёзного со мной не произойдёт. Что ничего страшного нет.
До вакцинации фармацевтическая компания согласилась покрыть любые медицинские расходы в результате испытаний. К несчастью, из-за отсутствия поддержки с их стороны, нам пришлось перезаложить наш дом, чтобы оплатить медицинские счета. Как и в испытании Мэдди, у нас было приложение, Как и в испытании Мэдди, в нашем приложении был список заранее чётко обозначенных симптомов без любой возможности добавить любые другие симптомы. Поэтому любые симптомы вроде покалывания, судорог, припадков, парестезий, проблем с сердцем, слабости в конечностях мы никак не могли отметить их в приложении. Отчёт о клинических испытаниях, опубликованный в журнале NEJM, утверждал, что необходима вторая доза для продолжения участия в исследовании. А поскольку моя реакция была настолько серьёзной, АстраЗенека сообщила мне, что я не получила допуск к второй дозе. Они исключили меня из испытания, мои данные были утеряны, меня просто выбросили из результатов испытания. Мой доступ к приложению для участников эксперимента был аннулирован. Это кардинально расходится с тем, что отмечено в итоговом отчёте. В нем утверждается, что участники эксперимента отказались от второй дозы. И, поскольку я не получила вторую дозу, мои данные были полностью исключены. Почему эти данные не имеют значения? Отчёт о клинических испытаниях также говорит о том, что серьёзные побочные эффекты будут фиксироваться с момента подписания информированного согласия вплоть до 730 дня. В последний раз со мной связывались на 60-ый день. Сейчас идёт 365-й день с начала моего участия в испытании, а это значит, что 10 месяцев критически важных данных исключены из исследования безопасности вакцины.
В то время, как испытания продолжались уже без моего участия, моё состояние продолжало ухудшаться. Что же органы-регуляторы делают в отношении всего этого? Как мы слышали сегодня, вопросов, на которые необходимо найти ответы, слишком много. Главы NIH, FDA и CDC имели информацию из первых рук о моем и тысячах других случаев. Информация о них в отчётах о первичных данных появилась ещё в прошлом декабре. Я и ещё несколько пострадавших врачей продолжили обсуждать эту тему с FDA во время множества телефонных разговоров и имейлов. У нас даже состоялась видео-конференция с Питером Марксом и Джанет Вудкок. У меня лично есть обширная электронная переписка с Джанет Вудкок. Мы в буквальном смысле многократно просили и даже умоляли их признать эти побочные реакции. Они отказались. Они в курсе, что отсутствие с их стороны признания связи этих осложнений с прививкой создало непреодолимый барьер для получения нами медицинской помощи от врачей, которые полагаются на информацию, публикуемую этими организациями. Им известно о проблемах в этих клинических испытаниях, Им известно о смертельных случаях, им известно о том, что никто не связывается с теми, кто отправил информацию об осложнениях в систему VAERS, им известно о побочных реакциях у детей, им известно о случае Мэдди! Я лично обсуждала с ними случай Мэдди! Они знают о принуждениях, изданных в отношении пострадавших. Им известно о случаях самоубийств в результате многомесячных страданий. Они знают об агрессивной цензуре. Они в курсе о цензуре в СМИ. И о цензуре в научных кругах им также известно. Они в курсе всего этого. И знали об этом в течение многих месяцев.
Что именно известно NIH? Мне посчастливилось попасть в небольшую группу людей, поствакцинальные осложнения которых исследовались NIH. Нас было около 50-60 человек, принимавших участие в этом исследовании. Оно включало инвазивные тесты - все самые передовые виды тестов, какие вы только можете себе представить. В том числе виды тестов, недоступные для широкой публики. Мы получили инструкции от NIH не распространяться об участии в этом исследовании. Мы с радостью согласились, поверив их заверениями, что результаты наших исследований будут опубликованы. Это должно было произойти летом прошлого года. И это, наконец, дало бы возможность всем пострадавшим, всем этим людям получить соответствующую медицинскую помощь. К сожалению, NIH больше не отвечает на звонки от имени пострадавших. Это началось вскоре после нашей встречи с FDA. Это соломинка, которая спасла сотни людей, включая меня, а может и тысячи. И эту соломинку сейчас сломали. NIH сообщило мне и остальным, что наши побочные эффекты - это результат иммунно-обусловленного ответа на спайк-белок коронавируса.
CDC, FDA и NIH - мы существуем! Ваша система сломана, и вы знаете об этом. Вы постоянно и настойчиво говорите обществу, что тщательно отслеживаете данные и что ваши системы, сигнализирующие об опасности, надёжны. На самом же деле в вашей системе огромные дыры на каждом шагу. Вы не заботитесь о тех, кто страдает от серьёзных побочных реакций! Прекратите говорить людям, что вы это делаете. Ваш отказ действовать означает то, что таких, как мы, будет становиться больше. Возьмите ответственность за вашу роль в страданиях добропорядочных американцев, которые выполнили свою часть договора, сделав прививку, которые даже не подозревали, что с ними может случиться что-то подобное.
Вот реальный текст, который должен фигурировать в информированном согласии: Если вы заразитесь ковидом, вам будет оказана медицинская помощь. Но, увы, если у вас возникнет побочная реакция от вакцины - такая, как у Мэдди, или такая, как у Дага, разбираться с проблемой вы будете сами. Правительство не поможет вам. Фармацевтические компании не помогут вам. Медики не будут иметь понятия, что с вами делать. Финансовой помощи так же не последует. Все вопросы целиком и полностью вы будете решать самостоятельно.
Я бы хотела завершить своё выступление письмом подруги, которое я получила пару месяцев назад.
“Бри, Я больше не могу это терпеть. Это забрало у меня всё: карьеру, семью, мою жизнь. Моё тело непрерывно атакует само себя. И это хуже самых страшных пыток. Они просто стёрли сам факт моего существования. Пожалуйста, простите меня, я должна попрощаться с этим миром. Прошу, расскажи наши истории. Пожалуйста, убедись, что мир знает о жестокости, которой мы подверглись. Прощай, моя дорогая подруга, увидимся по ту сторону.”
Рейчел Волински, Джанет Вудкок, Питер Маркс, Энтони Фаучи, вы стёрли её, и многих других, таких же, как она. Их кровь на ваших руках. Вы не можете вернуть моих друзей, но вы можете спасти других от их участи, всего лишь сказав, наконец, правду. Если нам не помогут ни правительство, ни фармацевтические компании, то кто нам поможет?
Благодарю.
Сенатор Ron Johnson:
Спасибо, Бри. Я бы хотел попросить вас ещё кое-что добавит. Mы с вами общались после июньского мероприятия. Возвращаясь к июньскому мероприятию: около 2000 людей состояло в различных группах на Фейсбук. Это были группы поддержки, которые люди, такие как ваша подруга, использовали, чтобы утешать друг друга, и оказывать участникам психологическую поддержку. Также как вы оказывали психологическую поддержку тем, кто находился на грани самоубийства. Буквально в течение недели, я помню наш разговор с Кеном Рюттгерсом, эта группа увеличилась до 5000 участников. А потом... расскажите, что Фейсбук сделал с вашими группами поддержки?
Brianne Dressen:
Они нашли нас и быстро разделили. Они удалили из тех групп всех участников до единого, и мы потеряли связь со многими людьми, находившимися в кризисной ситуации.
Сенатор Ron Johnson:
Вы упомянули в своих показаниях, что NIH всё известно, CDC обо всём знают и FDA в курсе всего происходящего. Я благодарен тем СМИ, которые сегодня пришли на наше заседание. Но кроме глав этих агентств, мы приглашали также более популярные СМИ. Конечно же, они не пришли. На мероприятии в Милуоки в июне, у нас, на самом деле, было пару дюжин камер. Представители СМИ пришли, но, к сожалению, они не осветили эти истории. Они пришли, и, хотя речь сейчас совсем не обо мне, единственной целью их визита была возможность позже заклеймить меня “антипрививочником” вместо того, чтобы разместить на первых полосах газет по всему Висконсину истории Бри, Мэдди и жены Кена Рюттгерса. Вместо того, чтобы рассказать эти истории, они разместили мою фотографию под заголовками “Особо опасен”. Вот с чем мы имеем дело. И это то, с чем столкнулись эти люди. Поэтому эти люди обращаются и молят о помощи, чтобы их увидели, услышали, чтобы в их истории поверили. Тогда у них появится шанс вылечиться и восстановиться. Повторюсь: спасибо вам всем.
У нас есть ещё 7 докладчиков. Мне нужно выйти ещё раз проголосовать, поэтому я передаю слово... я думаю, сначала мы покажем видео Дэвида Хейли, потом будет д-р Доши, а я постараюсь вернуться как можно скорее. Спасибо.
David Healy, MD, FRCPsych:
4 недели назад Френсис Хоган рассказал нам, что Фейсбук поставил свои доходы выше нашего благосостояния и здоровья американской политической системы. НА заре интернета, многие из нас увидели в нем что-то, что, казалось, должно было помочь нам жить той жизнью, которую мы себе представляли. Но, похоже, Фейсбук каким-то образом превратил его в нечто, заставляющее нас жить той жизнью, которую придумали для нас другие.
Десятки лет назад, ещё до того, как идея о создании Фейсбук пришла в голову его основателю, Пфайзер и другие фармацевтические компании создали алгоритм, который мы называем рандомизированным контролируемым исследованием (РКИ). Так, посредством изолирования данных клинических исследований и публикации статей “теневого авторства” об этих исследованиях, РКИ превратились в единый алгоритм управления всеми нами. В самом начале, РКИ были способом, который помогал нам жить той жизнью, которой мы хотели, с новыми лекарствами и вакцинами. Затем РКИ превратились в способ заставить нас жить той жизнью, которая бы соответствовала планам Пфайзер. РКИ публикуемые этой компанией разделяют и клеймят доступную нам информацию о лекарствах и вакцинах по принципу отделения “зёрен от плевел”. В их варианте “зерна” - это то, что преподносит вам Джо Байден: вакцины безвредны - ну, подумаешь, поболит немного рука, зато они всех спасут. А “плевелами” называют дезинформацию. И Пфайзер используют свои РКИ, чтобы заклеймить то, что происходит на платформе Фейсбук, где люди, как Бри, Коди и другие с похожими проблемами, встречаются и пытаются понять, что же с ними произошло после прививки и существует ли способ это исправить, - как дезинформацию. Пфайзер использовали РКИ, чтобы делать это десятилетиями в отношении Золофта и других лекарств, и при этом навредили нам и нашим детям больше, чем любой алгоритм Фейсбук или Инстаграм.
Как и Фейсбук, они отлично знают, что делают, и ставят свою прибыль выше нашей безопасности. А в случае с американской политической системой, они причиняют ей столько же, если не больше, вреда при помощи принуждения вакцинации, чем любой алгоритм Фейсбук для влияния на выборы, повлиял на ход моей жизни. Но когда дело доходит до свободы слова, большинство людей понимает, что каждый имеет право называть белым то, что я называю чёрным. И это однозначно тот подход, который вам стоит рассмотреть в отношении сегодняшней науки. В данный момент правительство и компания Пфайзер вынуждают нас называть чёрное белым. И, когда дело доходит до этого, мы оказываемся в ситуации, когда на кону гораздо больше, чем защита свободы слова. Нам необходимо противостоять тирании. Фейсбук говорит вам, что чтобы начать взаимодействие с соцсетью, чтобы получить там информацию, которую вы хотите, вы должны также принимать и другую информацию, которую, возможно, не хотите видеть, без возможности заглянуть под “капот” Фейсбук и понять, сможем ли мы настроить алгоритм так, чтобы получать меньше дезинформации и быть менее подверженными цензуре.
Действуя по такой же схеме, Пфайзер хочет, чтобы вы думали, что для возможности получения их препаратов вам необходимо принять информацию которую они предоставляют. Если вам нужно изощряться, чтобы получить информацию, это не наука, это - бизнес. И именно в этом заключается наша проблема, потому что получить данные просто невозможно. То, что вам предлагает Пфайзер - это не научная информация, а рекламный буклет. Основное направление этого бизнеса - не забота о вашей безопасности. Их основные цели - продажа лечения и получение прибыли. Эта корпорация не пытается помочь нам жить той жизнью, которой мы хотим она занимается тем, что заставляет нас жить той жизнью, которую для нас запланировали Пфайзер.
Данные - это основа науки. Вот у вас есть некоторые данные. У вас есть такие люди, как Бри и Мэдди, которые участвуют в клинических испытаниях. Ваша работа заключается в том, чтобы посмотреть на то, что с ними случилось, услышать их рассказ и решить, считаете ли вы, что они говорят правду, или вы склонны доверять фантастическим сказкам, которыми вас кормит Пфайзер. Чтобы быть уверенными в своих выводах, вы пообщаетесь с ними, допросите меня и придёте к тому, что ваш взгляд на проблему может быть только предварительным. Он не является истиной в последней инстанции, но это и есть наука - предварительные взгляды, которые вы можете позже изменить. Если вы не видите данных, это - не наука. Отчётов по испытаниям Пфайзер вы не видите, но у вас есть данные в виде людей которые пострадали, и, если вы распространите историю о том, что, по вашему мнению, это вызвано вакцинами, вы получите людей, работающих над проблемой “как же вакцины вызывают такие побочные эффекты”. Если же вы не распространяете эту информацию, вы сами становитесь частью проблемы, и делаете именно то, что хочет от вас Пфайзер.
Пфайзер не занимаются наукой. Они строят бизнес. FDA знает об этом и поощряет такую практику. Если мы примем обязательные прививки без предоставления нам данных об исследованиях, мы откроем дверь для установления тирании.
Спасибо.
Peter Doshi, PhD:
Я сейчас обобщу то, что сказал д-р Хейли и подчеркну моменты, касающиеся прозрачности данных. В своём видеообращении доктор Хейли упомянул о том, что за клиническими испытаниями Пфайзер стоит не наука, а бизнес. Я наблюдал за ходом спонсированных индустрией клинических испытаний более 10 лет и склоняюсь к тому, чтобы согласиться с доктором Хейли - бизнес и маркетинг в них часто оказываются у руля. В моем случае аналогичная ситуация случилась 10 лет назад в разгар другой пандемии — свиного гриппа. В течение четырёх лет мы боролись за то, чтобы получить доступ к данным клинических исследований препарата Тамифлю. Вместо рассказывающей о клинических испытаниях журнальной статьи на 8 листов, мы хотели получить доступ к 1000 страниц внутренних документов о ходе эксперимента, которые, как мы знали, были скрыты. Факт того, что данные об испытаниях Тамифлю были недоступны, стал шоком даже для редакторов медицинских журналов, которые обоснованно предполагали, что раз данные являются фундаментом научного процесса, то, безусловно, они должны быть доступны. Но этого не случилось ни тогда, для исследований Тамифлю, ни сейчас, во время испытаний вакцин от ковид.
По факту, если вы заинтересованы в анализе данных исследований безопасности вакцин Пфайзер, вам придётся подождать до мая 2025, прежде чем вы сможете их у компании хотя бы запросить. Модерна на запрос недавно ответила, что данные “возможно будут доступны в публикации финальных результатов исследований в 2022”. А исходя из того, что испытания официально не завершатся до октября 2022, мы, в этом случае, скорее всего, говорим о конце 2022 года. Так что да, фаза испытаний ещё не закончена, и да, врачи и учёные, которые хотят увидеть данные клинических испытаний, должны будут подождать ещё год, прежде чем получить к ним доступ. Для получения информации от Джонсон и Джонсон попробуйте запросить её в следующем июле. Если вы не были в курсе, что данные недоступны, я подозреваю, что это происходит потому что так мало медицинских работников и исследователей привыкли проводить независимую проверку изначальных данных. Поэтому никто не бьёт в набат, когда эти данные недоступны.
Так что в то время, когда нам говорят продолжать следовать за наукой то, за чем мы на самом деле следуем, не является научным процессом, основанным на открытости и доступности данных. Мы следуем за процессом, в котором данные держатся в секрете, и в моем понимании, в этом есть что-то очень антинаучное. Я боялся, что мы окажемся в такой ситуации, потому что, как ни жаль мне об этом говорить, секретность данных - это статус-кво. В 2015 году Институт Медицины опубликовал исследование с призывом к изменению культуры предоставления информации, чтобы передача данных заинтересованным лицам стала нормой а не исключением. Но изменения с тех пор были незначительны.
В прошлом августе, до того как у нас появились результаты каких-либо ключевых испытаний вакцин от ковида, я, в соавторстве с доктором Хейли, написал комментарий, о том, что медперсонал и профессиональные сообщества должны объявить заранее, что они не одобрят схемы лечения или вакцины до тех пор, пока не будет полной прозрачности данных. Основная мысль, которую я пытаюсь донести, достаточно проста: данные об испытаниях вакцин от ковида недоступны, и они будут недоступны ещё многие годы. Тем не менее, мы не просто просим а заставляем миллионы людей использовать эти продукты. Называйте сложившуюся ситуацию как хотите, но без данных - это не наука.
Linda Wastila, BSPharm, MSPH, PhD:
Мы услышали выступления многих людей, которые говорили о пробелах не только в научной литературе, но и в данных наших клинических испытаний. Также мы обсуждали пробелы в данных в системе VAERS. А сейчас мы перейдём к выступлениям наших медработников. Мы услышим два свидетельства медработников, чьё здоровье было подорвано, - это доктор Валског и Шон Баркаведж. Затем мы услышим свидетельство Аарона Сири адвоката, представляющего интересы многих медработников.
Joel Wallskog, MD:
Меня зовут Джоэл Валског. Благодарю за возможность выступить сегодня. Я хирург-ортопед из Мекуон, Висконсин. После окончания школы я потратил почти 14 лет на обучение и тренинги. Я основал большую частную ортопедическую практику, главным образом специализирующуюся на замене суставов. В среднем, ко мне приходит 5000 пациентов в год, и ежегодно я провожу более 800 хирургических операций. Несмотря на то, что моим главным приоритетом в жизни является семья, я любил свою работу хирурга-ортопеда. Мои пациенты и коллеги однозначно скажут, что я горю своей работой.
30 декабря 2020 я получил первую дозу вакцины от ковида Модерна. Изначально процедура прошла без каких-либо заметных побочных эффектов. Примерно через неделю, я почувствовал онемение в ногах - ощущение покалывания маленьких иголочек. У меня так же начались похожие на электрический шок спазмы по всей длине позвоночника, отдающиеся в ноги. Через несколько дней я сделал МРТ шейного отдела позвоночника, на котором не было выявлено резких изменений, которые могли бы быть причиной возникновения онемения. Ещё через 3 или 4 дня я сидел в своём кабинете на работе, общаясь с пациентом. Я попытался просто встать с кресла. Сделать этого я не смог. Я подтянулся на руках и снова упал обратно в кресло. Позднее в тот же день я сделал МРТ грудного и поясничного отдела позвоночника. Вскоре после этого, а именно через 2 или 3 дня, я был на приёме у невролога, который поставил мне диагноз: поперечный миелит. Это редкое заболевание, при котором миелиновый слой нервных клеток грудного отдела моего позвоночника был повреждён. Мой невролог посоветовал мне взять отпуск на 2 или 3 месяца. Я согласился отдохнуть 2 недели. После возвращения на работу 2 последующих дня я проводил операции, хоть и работал по укорочённому расписанию. После окончания второго рабочего дня, я чувствовал себя ужасно. Все моё тело от пупка вниз онемело. Я с трудом мог ходить. И с тех пор я на работу так и не вернулся. Работать хирургом-ортопедом мне небезопасно.
После постановки диагноза я поднял вопрос о том, может ли моё состояние быть связано с вакциной Модерна, которую я получил. Я попросил своего работодателя отправить отчёт об этом в систему VAERS. Я знал о том, что испытания британской вакцины АстраЗенека дважды откладывались из-за трёх случаев поперечного миелита. Я предположил, что FDA и CDC будут обеспокоены моим диагнозом и ожидал, что со мной свяжутся вскоре после того, как данные о моем побочном эффекте были добавлены в систему VAERS. Ни телефонного звонка, никакого другого контакта не последовало. Прошли недели, и я сам связался с CDC. Они подтвердили мою запись в системе VAERS, но сообщили, что моя реакция попадает в категорию несерьёзных, так как я не был госпитализирован, и не умер. Больше я ничего от CDC не слышал. Никакого контакта от NIH, никакого контакта от FDA. Я несколько раз напрямую сообщил о своём побочном эффекте компании Модерна и попросил со мной связаться. Никто из компании Модерна на связь не вышел.
Продолжение:
https://healthy-back.livejournal.com/449842.html (https://healthy-back.dreamwidth.org/437160.html)
https://healthy-back.livejournal.com/449054.html (https://healthy-back.dreamwidth.org/436358.html)
https://healthy-back.livejournal.com/449334.html (https://healthy-back.dreamwidth.org/436501.html)
Позвольте мне процитировать близкого коллегу из Школы управления Слоуна, члена Национальной Инженерной Академии. Это одно из самых выдающихся званий, которое может получить учёный. Он сказал мне кое-что, я приведу цитату: “Тебе следует быть осторожным, потому что тебя могут устранить”. Он сказал мне это в контексте опасений относительно текущей основной риторики, как управлять пандемией ковид-19. Позвольте мне привести несколько примеров, которые иллюстрируют, что я считаю, проблемным положением научной деятельности так, как это относится к ковид-19.
В апреле 2021 года многочисленные научные статьи основанные на данных из Израиля, были опубликованы в лидирующих научных журналах: Медицинском журнале Новой Англии и The Lancet. В этих статьях утверждалось, что вакцина Пфайзер обеспечивает более 90% относительной защиты от заражения ковид-19. Конечно, они не предоставили данные. Их цитировали СМИ, предположительно, предоставляя эпидемиологическую поддержку риторике о коллективном иммунитете, индуцированном вакциной, а также соответствующей обязательности вакцинации. Многие эксперты, включая меня, сразу же поняли, что эти исследования имеют значительные ошибки и что предполагаемая эффективность вакцин скорее всего ложная. В журналы было послано множество обращений. Большинство из них были отклонены и не были опубликованы, ссылаясь на аргумент, что это не является приоритетом. Через несколько месяцев все мы узнали, что эти предположения оказались крайне ошибочными. Вакцины не предотвращают заражение, или, по крайней мере, не предотвращают его на длительное время.
Фактически, история повторяется. Несколько недель назад две дополнительные научные статьи, по сути, тех же авторов, в тех же журналах, обещают нам, что бустерная доза, которая была введена в Израиле, эффективна более, чем на 90% в защите от инфекций. Позвольте мне упомянуть всего два изъяна этих статей, которые каждый легко поймёт. Первое говорит о том, что во время этих исследований пациентов наблюдают в течение очень короткого времени. В большинстве случаев, менее двух недель. Стоило бы задать себе вопрос, как такое вообще возможно, наблюдать за человеком 2 недели, чтобы определить эффективность вакцины?
Вторая проблема этих исследований состоит в том, что они не предоставляют данные о том, сколько тестов было сделано разным группам пациентов. Если это делать, если включать эти данные в анализ, вы сразу же увидите, что даже при наиболее оптимистичных прогнозах, сразу же после прививки вакцины не имеют 90% эффективности, а лишь примерно 60%.
Похожая ситуация и с безопасностью вакцин. Научные публикации в самых престижных журналах утверждают, что вакцина безопасна, но они забывают упомянуть о серьёзных побочных эффектах, таких как, например, смерть. Предпринимая попытки привлечь внимание к тревожным данным, я хочу поделиться личным примером. Я, совместно с соавторами, выявил, что если изучить звонки на национальную линию экстренной помощи Израиля с обращениями об остановке сердца у людей младше 40 лет, вы видим существенное увеличение звонков на 25% одновременно с кампанией по вакцинации в Израиле в начале 2021 года, со статистической ассоциацией с этой кампанией. Мы написали об этом статью. Мы не утверждали, что существует причинно-следственная связь между вакцинами и нашими наблюдениями, так как у нас не было доказательств этого. Но мы озвучили проблему, и мы призвали органы власти проконтролировать происходящее. Излишне говорить, что мы не получили ответ от властей, и, фактически, они публично заявили, что наши исследования лживы. Но более того, академические издания, одно за другим, стали отклонять статью. В большинстве случаев они аргументировали это тем, что она не является приоритетной. Что ж, не думаю, что называть вопросы безопасности лживыми, это правильно, как с точки зрения морали, так и науки.
Я считаю очевидным тот факт, что вакцины не безобидны. Они приводят к серьёзным и непредсказуемым побочным реакциям, и нам необходимо использовать их с осторожностью, руководствуясь основными принципами медицины: прежде всего - не навреди. Хочу уточнить, что я считаю, что вакцины важны в период пандемии для защиты групп риска от серьёзных заболеваний и летального исхода, равно как и лечебно-профилактические методы, как заметил ранее сенатор. Но я считаю, что мы должны их использовать только в случае полной уверенности, что мы сделали все возможное, и можем глядя в глаза людям сказать, что мы изучили все риски и преимущества этих вакцин. Борьба с этим тяжёлым вирусом требует смиренности, эмпатии и чтобы наука была на нашей стороне. Я крайне обеспокоен, что мы утратили всё это за последние 18 месяцев.
Спасибо за ваше внимание.
Сенатор Ron Johnson:
Спасибо д-р Леви, сейчас мы переходим к выступлению ещё троих но двое возьмут слово. Всех троих я встретил в июне, на предыдущем мероприятии по осложнениям вакцинации. И мы начнём со Стефани, мамы Мэдди Дэгари. Мэдди принимала участие в клинических испытаниях вакцины Пфайзер для детей. Во время испытаний ей было 12 лет, сейчас ей 13. Она пострадала от прививки. Обе, и Бри и Мэдди, были трагическим образом проигнорированы, отброшены и позабыты производителями вакцин и органами здравоохранения. Я рад, что Стефани и Мэдди смогли к нам прийти, и Стефани готова поделиться с нами своей историей.
Stephanie and Maddie de Garay:
Здравствуйте, меня зовут Стефани Дэгари и это моя дочь Мэдди. Когда ей было 12 лет, она участвовала в испытаниях вакцины Пфайзер для подростков в возрасте 12-15 лет, которые проводились в детской больнице Цинциннати. Это первое испытание, в котором участвовали мои дети. До этого я никогда не задумывалась чтобы отдавать их для проведения испытаний. Но когда они спросили, могут ли они участвовать, это казалось беспроигрышной ситуацией.
Прошло более 9 месяцев с тех пор, как она получила вторую дозу она не может ходить, она передвигается на инвалидной коляске и использует назогастральный зонд для питания, она испытывает постоянные боли в животе, спине и шее. Она лежала там на стульях, потому что не может справиться с этим, она не чувствует ног и это только вершина айсберга. Когда она получила свою первую дозу, её реакция была обычной. У неё был жар, тело болело, наблюдалась утомляемость. Всё прошло в течение пары дней. Когда она получила вторую дозу, у неё сразу же заболело место укола и первое, что она мне сказала, что болит гораздо сильнее, чем в первый раз. Достаточно, чтобы об этом сказать. Меньше, чем через 12 часов, у неё начались очень сильные боли в области живота, ужасная тошнота, болезненные ощущения электрического тока по позвоночнику и шее, её руки были ледяными на ощупь, и ноги тоже, боли по всему телу, рука, куда делали вакцину, онемела, и я обнаруживаю больше и больше того, что я забываю, потому что так много происходит с ней. И пока я читаю всё это, я как-будто продолжаю заново всё документировать. У неё были сильные боли в груди, по её ощущениям это было похоже, как будто её сердце вырывали из шеи. Тахикардия, которую было видно на ЭКГ она чувствовала такое невероятное головокружение, что не могла стоять. Это её реакции, о которых я хочу рассказать чтобы дать всем правильное представление о том, что происходит на испытаниях, потому что я не знала, мои дети никогда не участвовали в клинических испытаниях до этого, поэтому мы пошли туда с доверием к фармацевтическим компаниям, к FDA и CDC, к больнице, где испытания проводились, это Детская больница Цинциннати очень авторитетная больница.
Когда вы принимаете участие в испытаниях, все используют мобильное приложение (есть слайды, чтобы можно было увидеть подробнее) оно называется TrialMax. Oни записывают реакции в течение 7 дней после получения каждой дозы, и это всё. Приложение позволяет заносить лишь определённые нежелательные реакции, такие как: жар, краснота в месте укола, боль, отёчность, головная боль, рвота и другие типичные ожидаемые реакции, и больше ничего. И вы пишете “слабая”, “умеренная”, “тяжёлая”. “Tяжёлая” означает, что нужно было обращаться в отделение неотложной помощи. Вы записываете повышенную температуру, отёчность, и это всё. Свободной формы нет. Совсем. Чтобы можно было занести какие-либо другие реакции, которые возникли за пределами обычных лёгких нежелательных реакций, за исключением анафилактической реакции. Есть полный список на сайте https://www.realnotrare.com/about
Что необходимо сделать, если у вас наблюдаются иные нежелательные реакции. Вы должны позвонить врачу-исследователю или руководителю клинических испытаний. И это единственный способ запротоколировать это, нет иного способа, какого-то объективного метода занесения данных и их документирования. Извините, я отклоняюсь от темы.
Итак, мы сделали то, что нам сказали, мы позвонили врачу-исследователю, и нас направили в отделение неотложной помощи детской больницы Цинциннати где проводились испытания, для проверки на аппендицит, которого у неё не обнаружили. Они даже не могли найти её аппендикс. Что попало в протокол исследования - неясно. И, да, мы спрашивали несколько раз, и просили, чтобы это было задокументировано. Мы до сих пор не знаем, что было на самом деле зарегистрировано. В общем, как вы понимаете, это открывает большое пространство для ошибок, связанных с человеческим фактором, и беспокойство о предвзятости отчётности которое исходит от руководителя клинических испытаний, это был д-р Фрэнк в её случае.
Вот что было сказано о Мэдди, на следующем слайде, если посмотрите на документацию в статье в Медицинском журнале Новой Англии (NEJM) о вакцине Пфайзер для подростков. Обратите внимание, что руководитель клинических испытаний Мэдди является ведущим автором этой статьи в NEJM. Абзац, касающийся нежелательных реакций, состоит из 308 слов, 76 из которых посвящены описанию одного единственного пациента, у которого просто наблюдалась температура выше 40 градусов. Не то, чтобы это было приятно, но все же. Я думаю, это немного серьёзнее. Абсолютно отсутствуют какие-либо упоминания о нежелательных реакциях Мэдди в этой статье. Нет ничего.
В экстренном разрешении FDA на применение вакцины нежелательные реакции Мэдди сведены до пяти строчек, где заявляется, что была диагностирована функциональная абдоминальная боль. Это боль в желудке. К моменту среза данных по испытанию 13 марта, Мэдди испытала на себе более 35 неблагоприятных последствий, разных вещей, происходящих с ней, очень похожих на все те случаи, о которых вы слышали здесь. И это происходило во время испытания. Например, кровь в моче находили 7 раз. Снижение зрения. Потеря чувствительности от талии и ниже. Головокружение, потеря сознания, судороги, мышечная слабость и т. д., все эти симптомы описаны на слайдах, все её реакции. Ни одна из них не была упомянута ни в одном документе. Она попадала в неотложку 9 раз, трижды была госпитализирована, лежала в больнице в течение 63 дней, и это было до 1 июня, посмотрите на даты статьи. Мэдди находилась в больнице, когда вакцина была утверждена для детей 12-15 лет. Доктор даже не знал об этом.
Так позвольте спросить, эта функциональная боль в животе, боль в желудке. Разве ваш ребёнок после боли в животе пересаживается в инвалидное кресло? Неужели боль в животе предполагает питание через зонд? Или может из-за боли в животе ваш ребёнок проводит 64 дня в больнице? Разве в анализе мочи при наличии боли в животе должна быть кровь? Я так не думаю. Я думала, что у Мэдди будут лучшие врачи из возможных и шансы на серьёзные осложнения ничтожны. Но это не так. Они сделали всё возможное, чтобы скрыть всё, что с ней произошло и поэтому это происходит со всеми остальными людьми и детьми. Итак, мой вопрос в том, вы слышите мою историю Мэдди не была исключена из испытания, а значит она всё ещё участвует в нём кстати говоря, как и мой сын Лукас, он был в группе плацебо и не получил вакцину, поэтому у них был один человек, если вы хотите знать, и у него не было ковида.
Если они настолько преуменьшили реакцию Мэдди на вакцину, то интересно, что на самом деле произошло с участниками этих клинических испытаний, у которых была реакция на первую дозу, и они так и не получили вторую, а значит, их исключили из испытания. Их дисквалифицировали. Мне интересно, что ещё было сокрыто, как в испытании Пфайзер, так и в любых других, потому что я знаю, что были факты, которые скрыли.
Спасибо.
Сенатор Roh Johnson:
Благодарю, Стефани. У меня есть вопрос Разумеется, мы пригласили генерального директора Пфайзер или другого представителя Пфайзер, но никто не пришел. Поскольку у вас хватило смелости выступить с заявлением в июне, вы привлекли определённое внимание СМИ, не мейнстримных СМИ, но Пфайзер должны были знать о вас. Связались ли они с вами с июня?
Stepahnie de Garay:
Ни Пфайзер, ни FDA или CDC никогда не связывались с нами и даже не пытались. Мы никогда ничего не слышали от них. Никогда. Наш случай также был занесён в VAERS. И до сих пор никакой реакции.
Сенатор Roh Johnson:
Это возмутительно. Я имею ввиду, не только то, что вас полностью проигнорировали, но я думаю то, что вы описали в своих показаниях я бы рассматривал это как сокрытие. Так что благодарю тебя, Мэдди. Благослови тебя бог. Дальше мы выслушаем Бриэнн Дрессен Бри, вам слово.
Brianne Dressen:
Как вы знаете, год назад я привилась от ковид, радостно подписавшись на клиническое испытание АстраЗенека здесь, в США. Я, как участник клинического испытания, была совершенно спокойна, даже если что-то пойдёт не так, то будут тщательно составленные и продуманные протоколы, чтобы обеспечить безопасность. Что будут собираться данные, что как положительные эффекты, так и риски будут проанализированы и презентованы обществу. Я никогда не сталкивалась с побочным действием ни одной вакцины, поэтому я посчитала, что ничего серьёзного со мной не произойдёт. Что ничего страшного нет.
До вакцинации фармацевтическая компания согласилась покрыть любые медицинские расходы в результате испытаний. К несчастью, из-за отсутствия поддержки с их стороны, нам пришлось перезаложить наш дом, чтобы оплатить медицинские счета. Как и в испытании Мэдди, у нас было приложение, Как и в испытании Мэдди, в нашем приложении был список заранее чётко обозначенных симптомов без любой возможности добавить любые другие симптомы. Поэтому любые симптомы вроде покалывания, судорог, припадков, парестезий, проблем с сердцем, слабости в конечностях мы никак не могли отметить их в приложении. Отчёт о клинических испытаниях, опубликованный в журнале NEJM, утверждал, что необходима вторая доза для продолжения участия в исследовании. А поскольку моя реакция была настолько серьёзной, АстраЗенека сообщила мне, что я не получила допуск к второй дозе. Они исключили меня из испытания, мои данные были утеряны, меня просто выбросили из результатов испытания. Мой доступ к приложению для участников эксперимента был аннулирован. Это кардинально расходится с тем, что отмечено в итоговом отчёте. В нем утверждается, что участники эксперимента отказались от второй дозы. И, поскольку я не получила вторую дозу, мои данные были полностью исключены. Почему эти данные не имеют значения? Отчёт о клинических испытаниях также говорит о том, что серьёзные побочные эффекты будут фиксироваться с момента подписания информированного согласия вплоть до 730 дня. В последний раз со мной связывались на 60-ый день. Сейчас идёт 365-й день с начала моего участия в испытании, а это значит, что 10 месяцев критически важных данных исключены из исследования безопасности вакцины.
В то время, как испытания продолжались уже без моего участия, моё состояние продолжало ухудшаться. Что же органы-регуляторы делают в отношении всего этого? Как мы слышали сегодня, вопросов, на которые необходимо найти ответы, слишком много. Главы NIH, FDA и CDC имели информацию из первых рук о моем и тысячах других случаев. Информация о них в отчётах о первичных данных появилась ещё в прошлом декабре. Я и ещё несколько пострадавших врачей продолжили обсуждать эту тему с FDA во время множества телефонных разговоров и имейлов. У нас даже состоялась видео-конференция с Питером Марксом и Джанет Вудкок. У меня лично есть обширная электронная переписка с Джанет Вудкок. Мы в буквальном смысле многократно просили и даже умоляли их признать эти побочные реакции. Они отказались. Они в курсе, что отсутствие с их стороны признания связи этих осложнений с прививкой создало непреодолимый барьер для получения нами медицинской помощи от врачей, которые полагаются на информацию, публикуемую этими организациями. Им известно о проблемах в этих клинических испытаниях, Им известно о смертельных случаях, им известно о том, что никто не связывается с теми, кто отправил информацию об осложнениях в систему VAERS, им известно о побочных реакциях у детей, им известно о случае Мэдди! Я лично обсуждала с ними случай Мэдди! Они знают о принуждениях, изданных в отношении пострадавших. Им известно о случаях самоубийств в результате многомесячных страданий. Они знают об агрессивной цензуре. Они в курсе о цензуре в СМИ. И о цензуре в научных кругах им также известно. Они в курсе всего этого. И знали об этом в течение многих месяцев.
Что именно известно NIH? Мне посчастливилось попасть в небольшую группу людей, поствакцинальные осложнения которых исследовались NIH. Нас было около 50-60 человек, принимавших участие в этом исследовании. Оно включало инвазивные тесты - все самые передовые виды тестов, какие вы только можете себе представить. В том числе виды тестов, недоступные для широкой публики. Мы получили инструкции от NIH не распространяться об участии в этом исследовании. Мы с радостью согласились, поверив их заверениями, что результаты наших исследований будут опубликованы. Это должно было произойти летом прошлого года. И это, наконец, дало бы возможность всем пострадавшим, всем этим людям получить соответствующую медицинскую помощь. К сожалению, NIH больше не отвечает на звонки от имени пострадавших. Это началось вскоре после нашей встречи с FDA. Это соломинка, которая спасла сотни людей, включая меня, а может и тысячи. И эту соломинку сейчас сломали. NIH сообщило мне и остальным, что наши побочные эффекты - это результат иммунно-обусловленного ответа на спайк-белок коронавируса.
CDC, FDA и NIH - мы существуем! Ваша система сломана, и вы знаете об этом. Вы постоянно и настойчиво говорите обществу, что тщательно отслеживаете данные и что ваши системы, сигнализирующие об опасности, надёжны. На самом же деле в вашей системе огромные дыры на каждом шагу. Вы не заботитесь о тех, кто страдает от серьёзных побочных реакций! Прекратите говорить людям, что вы это делаете. Ваш отказ действовать означает то, что таких, как мы, будет становиться больше. Возьмите ответственность за вашу роль в страданиях добропорядочных американцев, которые выполнили свою часть договора, сделав прививку, которые даже не подозревали, что с ними может случиться что-то подобное.
Вот реальный текст, который должен фигурировать в информированном согласии: Если вы заразитесь ковидом, вам будет оказана медицинская помощь. Но, увы, если у вас возникнет побочная реакция от вакцины - такая, как у Мэдди, или такая, как у Дага, разбираться с проблемой вы будете сами. Правительство не поможет вам. Фармацевтические компании не помогут вам. Медики не будут иметь понятия, что с вами делать. Финансовой помощи так же не последует. Все вопросы целиком и полностью вы будете решать самостоятельно.
Я бы хотела завершить своё выступление письмом подруги, которое я получила пару месяцев назад.
“Бри, Я больше не могу это терпеть. Это забрало у меня всё: карьеру, семью, мою жизнь. Моё тело непрерывно атакует само себя. И это хуже самых страшных пыток. Они просто стёрли сам факт моего существования. Пожалуйста, простите меня, я должна попрощаться с этим миром. Прошу, расскажи наши истории. Пожалуйста, убедись, что мир знает о жестокости, которой мы подверглись. Прощай, моя дорогая подруга, увидимся по ту сторону.”
Рейчел Волински, Джанет Вудкок, Питер Маркс, Энтони Фаучи, вы стёрли её, и многих других, таких же, как она. Их кровь на ваших руках. Вы не можете вернуть моих друзей, но вы можете спасти других от их участи, всего лишь сказав, наконец, правду. Если нам не помогут ни правительство, ни фармацевтические компании, то кто нам поможет?
Благодарю.
Сенатор Ron Johnson:
Спасибо, Бри. Я бы хотел попросить вас ещё кое-что добавит. Mы с вами общались после июньского мероприятия. Возвращаясь к июньскому мероприятию: около 2000 людей состояло в различных группах на Фейсбук. Это были группы поддержки, которые люди, такие как ваша подруга, использовали, чтобы утешать друг друга, и оказывать участникам психологическую поддержку. Также как вы оказывали психологическую поддержку тем, кто находился на грани самоубийства. Буквально в течение недели, я помню наш разговор с Кеном Рюттгерсом, эта группа увеличилась до 5000 участников. А потом... расскажите, что Фейсбук сделал с вашими группами поддержки?
Brianne Dressen:
Они нашли нас и быстро разделили. Они удалили из тех групп всех участников до единого, и мы потеряли связь со многими людьми, находившимися в кризисной ситуации.
Сенатор Ron Johnson:
Вы упомянули в своих показаниях, что NIH всё известно, CDC обо всём знают и FDA в курсе всего происходящего. Я благодарен тем СМИ, которые сегодня пришли на наше заседание. Но кроме глав этих агентств, мы приглашали также более популярные СМИ. Конечно же, они не пришли. На мероприятии в Милуоки в июне, у нас, на самом деле, было пару дюжин камер. Представители СМИ пришли, но, к сожалению, они не осветили эти истории. Они пришли, и, хотя речь сейчас совсем не обо мне, единственной целью их визита была возможность позже заклеймить меня “антипрививочником” вместо того, чтобы разместить на первых полосах газет по всему Висконсину истории Бри, Мэдди и жены Кена Рюттгерса. Вместо того, чтобы рассказать эти истории, они разместили мою фотографию под заголовками “Особо опасен”. Вот с чем мы имеем дело. И это то, с чем столкнулись эти люди. Поэтому эти люди обращаются и молят о помощи, чтобы их увидели, услышали, чтобы в их истории поверили. Тогда у них появится шанс вылечиться и восстановиться. Повторюсь: спасибо вам всем.
У нас есть ещё 7 докладчиков. Мне нужно выйти ещё раз проголосовать, поэтому я передаю слово... я думаю, сначала мы покажем видео Дэвида Хейли, потом будет д-р Доши, а я постараюсь вернуться как можно скорее. Спасибо.
David Healy, MD, FRCPsych:
4 недели назад Френсис Хоган рассказал нам, что Фейсбук поставил свои доходы выше нашего благосостояния и здоровья американской политической системы. НА заре интернета, многие из нас увидели в нем что-то, что, казалось, должно было помочь нам жить той жизнью, которую мы себе представляли. Но, похоже, Фейсбук каким-то образом превратил его в нечто, заставляющее нас жить той жизнью, которую придумали для нас другие.
Десятки лет назад, ещё до того, как идея о создании Фейсбук пришла в голову его основателю, Пфайзер и другие фармацевтические компании создали алгоритм, который мы называем рандомизированным контролируемым исследованием (РКИ). Так, посредством изолирования данных клинических исследований и публикации статей “теневого авторства” об этих исследованиях, РКИ превратились в единый алгоритм управления всеми нами. В самом начале, РКИ были способом, который помогал нам жить той жизнью, которой мы хотели, с новыми лекарствами и вакцинами. Затем РКИ превратились в способ заставить нас жить той жизнью, которая бы соответствовала планам Пфайзер. РКИ публикуемые этой компанией разделяют и клеймят доступную нам информацию о лекарствах и вакцинах по принципу отделения “зёрен от плевел”. В их варианте “зерна” - это то, что преподносит вам Джо Байден: вакцины безвредны - ну, подумаешь, поболит немного рука, зато они всех спасут. А “плевелами” называют дезинформацию. И Пфайзер используют свои РКИ, чтобы заклеймить то, что происходит на платформе Фейсбук, где люди, как Бри, Коди и другие с похожими проблемами, встречаются и пытаются понять, что же с ними произошло после прививки и существует ли способ это исправить, - как дезинформацию. Пфайзер использовали РКИ, чтобы делать это десятилетиями в отношении Золофта и других лекарств, и при этом навредили нам и нашим детям больше, чем любой алгоритм Фейсбук или Инстаграм.
Как и Фейсбук, они отлично знают, что делают, и ставят свою прибыль выше нашей безопасности. А в случае с американской политической системой, они причиняют ей столько же, если не больше, вреда при помощи принуждения вакцинации, чем любой алгоритм Фейсбук для влияния на выборы, повлиял на ход моей жизни. Но когда дело доходит до свободы слова, большинство людей понимает, что каждый имеет право называть белым то, что я называю чёрным. И это однозначно тот подход, который вам стоит рассмотреть в отношении сегодняшней науки. В данный момент правительство и компания Пфайзер вынуждают нас называть чёрное белым. И, когда дело доходит до этого, мы оказываемся в ситуации, когда на кону гораздо больше, чем защита свободы слова. Нам необходимо противостоять тирании. Фейсбук говорит вам, что чтобы начать взаимодействие с соцсетью, чтобы получить там информацию, которую вы хотите, вы должны также принимать и другую информацию, которую, возможно, не хотите видеть, без возможности заглянуть под “капот” Фейсбук и понять, сможем ли мы настроить алгоритм так, чтобы получать меньше дезинформации и быть менее подверженными цензуре.
Действуя по такой же схеме, Пфайзер хочет, чтобы вы думали, что для возможности получения их препаратов вам необходимо принять информацию которую они предоставляют. Если вам нужно изощряться, чтобы получить информацию, это не наука, это - бизнес. И именно в этом заключается наша проблема, потому что получить данные просто невозможно. То, что вам предлагает Пфайзер - это не научная информация, а рекламный буклет. Основное направление этого бизнеса - не забота о вашей безопасности. Их основные цели - продажа лечения и получение прибыли. Эта корпорация не пытается помочь нам жить той жизнью, которой мы хотим она занимается тем, что заставляет нас жить той жизнью, которую для нас запланировали Пфайзер.
Данные - это основа науки. Вот у вас есть некоторые данные. У вас есть такие люди, как Бри и Мэдди, которые участвуют в клинических испытаниях. Ваша работа заключается в том, чтобы посмотреть на то, что с ними случилось, услышать их рассказ и решить, считаете ли вы, что они говорят правду, или вы склонны доверять фантастическим сказкам, которыми вас кормит Пфайзер. Чтобы быть уверенными в своих выводах, вы пообщаетесь с ними, допросите меня и придёте к тому, что ваш взгляд на проблему может быть только предварительным. Он не является истиной в последней инстанции, но это и есть наука - предварительные взгляды, которые вы можете позже изменить. Если вы не видите данных, это - не наука. Отчётов по испытаниям Пфайзер вы не видите, но у вас есть данные в виде людей которые пострадали, и, если вы распространите историю о том, что, по вашему мнению, это вызвано вакцинами, вы получите людей, работающих над проблемой “как же вакцины вызывают такие побочные эффекты”. Если же вы не распространяете эту информацию, вы сами становитесь частью проблемы, и делаете именно то, что хочет от вас Пфайзер.
Пфайзер не занимаются наукой. Они строят бизнес. FDA знает об этом и поощряет такую практику. Если мы примем обязательные прививки без предоставления нам данных об исследованиях, мы откроем дверь для установления тирании.
Спасибо.
Peter Doshi, PhD:
Я сейчас обобщу то, что сказал д-р Хейли и подчеркну моменты, касающиеся прозрачности данных. В своём видеообращении доктор Хейли упомянул о том, что за клиническими испытаниями Пфайзер стоит не наука, а бизнес. Я наблюдал за ходом спонсированных индустрией клинических испытаний более 10 лет и склоняюсь к тому, чтобы согласиться с доктором Хейли - бизнес и маркетинг в них часто оказываются у руля. В моем случае аналогичная ситуация случилась 10 лет назад в разгар другой пандемии — свиного гриппа. В течение четырёх лет мы боролись за то, чтобы получить доступ к данным клинических исследований препарата Тамифлю. Вместо рассказывающей о клинических испытаниях журнальной статьи на 8 листов, мы хотели получить доступ к 1000 страниц внутренних документов о ходе эксперимента, которые, как мы знали, были скрыты. Факт того, что данные об испытаниях Тамифлю были недоступны, стал шоком даже для редакторов медицинских журналов, которые обоснованно предполагали, что раз данные являются фундаментом научного процесса, то, безусловно, они должны быть доступны. Но этого не случилось ни тогда, для исследований Тамифлю, ни сейчас, во время испытаний вакцин от ковид.
По факту, если вы заинтересованы в анализе данных исследований безопасности вакцин Пфайзер, вам придётся подождать до мая 2025, прежде чем вы сможете их у компании хотя бы запросить. Модерна на запрос недавно ответила, что данные “возможно будут доступны в публикации финальных результатов исследований в 2022”. А исходя из того, что испытания официально не завершатся до октября 2022, мы, в этом случае, скорее всего, говорим о конце 2022 года. Так что да, фаза испытаний ещё не закончена, и да, врачи и учёные, которые хотят увидеть данные клинических испытаний, должны будут подождать ещё год, прежде чем получить к ним доступ. Для получения информации от Джонсон и Джонсон попробуйте запросить её в следующем июле. Если вы не были в курсе, что данные недоступны, я подозреваю, что это происходит потому что так мало медицинских работников и исследователей привыкли проводить независимую проверку изначальных данных. Поэтому никто не бьёт в набат, когда эти данные недоступны.
Так что в то время, когда нам говорят продолжать следовать за наукой то, за чем мы на самом деле следуем, не является научным процессом, основанным на открытости и доступности данных. Мы следуем за процессом, в котором данные держатся в секрете, и в моем понимании, в этом есть что-то очень антинаучное. Я боялся, что мы окажемся в такой ситуации, потому что, как ни жаль мне об этом говорить, секретность данных - это статус-кво. В 2015 году Институт Медицины опубликовал исследование с призывом к изменению культуры предоставления информации, чтобы передача данных заинтересованным лицам стала нормой а не исключением. Но изменения с тех пор были незначительны.
В прошлом августе, до того как у нас появились результаты каких-либо ключевых испытаний вакцин от ковида, я, в соавторстве с доктором Хейли, написал комментарий, о том, что медперсонал и профессиональные сообщества должны объявить заранее, что они не одобрят схемы лечения или вакцины до тех пор, пока не будет полной прозрачности данных. Основная мысль, которую я пытаюсь донести, достаточно проста: данные об испытаниях вакцин от ковида недоступны, и они будут недоступны ещё многие годы. Тем не менее, мы не просто просим а заставляем миллионы людей использовать эти продукты. Называйте сложившуюся ситуацию как хотите, но без данных - это не наука.
Linda Wastila, BSPharm, MSPH, PhD:
Мы услышали выступления многих людей, которые говорили о пробелах не только в научной литературе, но и в данных наших клинических испытаний. Также мы обсуждали пробелы в данных в системе VAERS. А сейчас мы перейдём к выступлениям наших медработников. Мы услышим два свидетельства медработников, чьё здоровье было подорвано, - это доктор Валског и Шон Баркаведж. Затем мы услышим свидетельство Аарона Сири адвоката, представляющего интересы многих медработников.
Joel Wallskog, MD:
Меня зовут Джоэл Валског. Благодарю за возможность выступить сегодня. Я хирург-ортопед из Мекуон, Висконсин. После окончания школы я потратил почти 14 лет на обучение и тренинги. Я основал большую частную ортопедическую практику, главным образом специализирующуюся на замене суставов. В среднем, ко мне приходит 5000 пациентов в год, и ежегодно я провожу более 800 хирургических операций. Несмотря на то, что моим главным приоритетом в жизни является семья, я любил свою работу хирурга-ортопеда. Мои пациенты и коллеги однозначно скажут, что я горю своей работой.
30 декабря 2020 я получил первую дозу вакцины от ковида Модерна. Изначально процедура прошла без каких-либо заметных побочных эффектов. Примерно через неделю, я почувствовал онемение в ногах - ощущение покалывания маленьких иголочек. У меня так же начались похожие на электрический шок спазмы по всей длине позвоночника, отдающиеся в ноги. Через несколько дней я сделал МРТ шейного отдела позвоночника, на котором не было выявлено резких изменений, которые могли бы быть причиной возникновения онемения. Ещё через 3 или 4 дня я сидел в своём кабинете на работе, общаясь с пациентом. Я попытался просто встать с кресла. Сделать этого я не смог. Я подтянулся на руках и снова упал обратно в кресло. Позднее в тот же день я сделал МРТ грудного и поясничного отдела позвоночника. Вскоре после этого, а именно через 2 или 3 дня, я был на приёме у невролога, который поставил мне диагноз: поперечный миелит. Это редкое заболевание, при котором миелиновый слой нервных клеток грудного отдела моего позвоночника был повреждён. Мой невролог посоветовал мне взять отпуск на 2 или 3 месяца. Я согласился отдохнуть 2 недели. После возвращения на работу 2 последующих дня я проводил операции, хоть и работал по укорочённому расписанию. После окончания второго рабочего дня, я чувствовал себя ужасно. Все моё тело от пупка вниз онемело. Я с трудом мог ходить. И с тех пор я на работу так и не вернулся. Работать хирургом-ортопедом мне небезопасно.
После постановки диагноза я поднял вопрос о том, может ли моё состояние быть связано с вакциной Модерна, которую я получил. Я попросил своего работодателя отправить отчёт об этом в систему VAERS. Я знал о том, что испытания британской вакцины АстраЗенека дважды откладывались из-за трёх случаев поперечного миелита. Я предположил, что FDA и CDC будут обеспокоены моим диагнозом и ожидал, что со мной свяжутся вскоре после того, как данные о моем побочном эффекте были добавлены в систему VAERS. Ни телефонного звонка, никакого другого контакта не последовало. Прошли недели, и я сам связался с CDC. Они подтвердили мою запись в системе VAERS, но сообщили, что моя реакция попадает в категорию несерьёзных, так как я не был госпитализирован, и не умер. Больше я ничего от CDC не слышал. Никакого контакта от NIH, никакого контакта от FDA. Я несколько раз напрямую сообщил о своём побочном эффекте компании Модерна и попросил со мной связаться. Никто из компании Модерна на связь не вышел.
Продолжение:
https://healthy-back.livejournal.com/449842.html (https://healthy-back.dreamwidth.org/437160.html)