Про стресс ещё
Jan. 31st, 2011 10:50 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
healthy_back Читал очередные психологическо-энергетически-эзотерические инструкции. И снова страшный пиздёж в духе Лазарева: человек сам виноват во всём, что с ним происходит, сам отвечает за свою судьбу. "Не будешь над собой работать — так и будешь болеть". Так бы и ебанул. Ногой.
Так вот, кто и почему это говорит. Это утверждают люди,
1) Сами серьёзных проблем в жизни не имевшие, и тем более их не решившие;
2) Обчитавшиеся всяких книжек и пересидевшие на тренингах типа "Обретение свободы", "Управление судьбой";
3) Пытающиеся "управлять своей судьбой" и зарабатывать на тех, кто имеет проблемы, но не умеющие реально помочь и отсутствие эффективности своей "помощи" перекладывающие на головы пациентов. Совсем как врачи: "Это не упражнения не работают, это вы их неправильно/мало выполняете". То есть, это мошенничество.
Мошенничество — хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путём обмана или злоупотребления доверием. Статью можно посмотреть в УК своей страны.
Кстати, говорят, гештальт-терапия исповедует тот же принцип. Но могу ошибаться.
Конкретно в этой статье обсуждаются изменения, происходящие у детей в детдомах, что совершенно не всем в строку. Равно как и описываемые симптомы. Но ссылки на исследования, проблема в целом интересны. Статья порезана.
Кому лень читать, коротко: это среда; после определённого этапа лечится это очень долго, дорого и неизвестно как.
Что происходит реально: http://www.regnum.ru/news/1369673.html (http://vokina.livejournal.com/272500.html).
Мы еще не привыкли, что отсутствие элементарной человеческой привязанности у ребёнка с ранних лет — это медицинский диагноз. Ребёнок, лишённый этого, растёт с нарушениями психического здоровья и, возможно, даже при благоприятном стечении обстоятельств в будущем — даже при попадании в приёмную семью и при усыновлении никогда не сможет в своей жизни преодолеть это, даже если он не инвалид.
ИА REGNUM попросил экспертов в области психического здоровья детей клинического психолога Татьяну Морозову и детского невролога Святослава Довбню разъяснить, что же происходит с детьми с нарушениями привязанности. Предоставим слово экспертам:
Дети в интернатах
Святослав Довбня:
Надо уйти от абстрактных терминов "любовь к детям", "гуманность". Пока мы будем находиться на этом понимании и обсуждении вопроса, мы никуда не сдвинемся в решении проблемы интернатов, потому что, на самом деле, то, что происходит с детьми в интернатах, это такая же медицинская проблема, как дизентерия или грипп. Это болезнь, которую надо лечить — состояние, которое по МКБ-10 (международной классификации болезней, которой пользуется Россия последние 10 лет) носит название "отставание в развитии и эмоциональные нарушения, возникающее в результате дефицита индивидуальных отношений". У младших детей можно также называть это состояние "нарушением привязанности у детей" — это отсутствие взрослого, с которым можно общаться, который с человеком бы был рядом, жил, знал и понимал ребёнка. Пока такого человек не будет, любые вливания — финансовые, материальные, людские ресурсы, волонтёрская помощь - они, к сожалению, достаточно бессмысленны. По пути понимания этого прошли многие страны и это, собственно, основывается на той самой "теории привязанности", о которой так мало говорит наше профессиональное сообщество.
Что мы знаем о причинах отставания в развитии сирот в интернатах?
Татьяна Морозова:
После распада СССР США объявили "декаду мозга" — тогда возникла экономия бюджета за счет сокращения средств на вооружения и появилась возможность направить деньги на нечто более важное — на исследования в области мозга. Огромные средства были вложены в исследования, посвящённые тому, почему дети, живущие в закрытых учреждениях, такие маленькие по росту и весу, плохо развиваются, несмотря на то, что в домах ребёнка их достаточно кормят, есть игрушки и специалисты. Выбрана для исследований была Румыния, где при Чаушеску запретили аборты, и на момент падения режима Чаушеску детские дома в Румынии были переполнены. Туда хлынул поток журналистов, гуманитарной помощи и усыновителей, которые брали детей, а потом не знали, что с ними делать.
Святослав Довбня:
Выяснилось, что дети, которые провели много времени в этой системе, оказались такими, что им уже недостаточно было просто любви, им требовалась профессиональная помощь. Это было тяжёлым открытием, которое показало, что те изменения, которые с маленьким человеком при длительном проживании в закрытой системе происходят, могут быть необратимы (Ну, это, положим, господа погорячились. "Не обратимы теми методами, которые использовались" правильная формулировка — H.B.) . Часть детей после длительного проживания в интернатах не смогли адаптироваться в открытом мире и закончили свои дни в закрытых психоневрологических заведениях — таких примеров в США и Европе множество.
Святослав Довбня:
Вот представьте себе, что вы не знаете, где ваш близкий человек, он вам не позвонил, пропал. Есть не хочется, вас трясёт, вы не можете сосредоточиться — в организме выделяется кортизол и другие гормоны стресса. Стресс нарушает три основных жизненно важных процесса: нарушается переваривание и усвоение пищи, снижается сопротивляемость инфекциям и снижается способность к обучению. Это мы ярко и видим на примерах последних скандалов, в том числе и в Павловске.
Мы видим худого ребёнка, все больше отстающего в развитии и часто болеющего. При переводе ребёнка в семью за год большинство детей набирают необходимый рост и вес вне зависимости от сопутствующих нарушений развития.
Татьяна Морозова:
Исследования мозга, проведённые американскими коллегами, показали, что очень специфическим образом мозг начинает подстраиваться под ту ужасную ситуацию, в которой находится ребёнок. То есть постоянный стресс приводит к отмиранию определённых участков мозга, которые, в первую очередь, отвечают за понимание собственных эмоций и намерений других людей. И есть критический возраст, после которого изменения к лучшему не то чтобы невозможны, а требуют очень много времени, денег и усилий. Эти изменения были учёными зафиксированы и видны на позитронно-эмиссионной томографии, на тензорной магнитно-резонансной томографии и это можно увидеть на многоточечных электроэнцефалограммах (Dana Johnson (Дана Джонсон), Charles Nelson (Чарльз Нельсон), Nathan Fox (Натан Фокс), Harry Chugani (Харри Джугани), 2005, 2007, 2010).
Татьяна Морозова:
Мы видим серьёзные изменения в когнитивном развитии — исследования в России и за рубежом показывают, что ребёнок за месяц пребывания в подобном учреждении теряет один пункт IQ, а за год 12. Есть определённый порог, когда терять больше нечего и худеть некуда. Ребёнок с изначально нормальным IQ к определённому возрасту будет иметь проблемы с интеллектом, а если есть изначальное поражение головного мозга, то проблем с интеллектом прибавится еще больше. Перевод ребёнка в семью приводит к тому, что показатели интеллектуального развития начинают выравниваться.
Но остаётся проблема, о которой мы уже упоминали выше, связанная с отмиранием тех клеток мозга, которые связаны со способностью понимать себя, других и устанавливать индивидуальные отношения. Если этих отношений долго не было, то потом мы видим развитие поведенческих проблем, с которыми часто сталкиваются наши усыновители и приемные родители. Это дети, которые поджигают, убегают, воруют, проявляют немотивированную агрессию и т.д. И у нас в стране продолжают в связи с этим обвинять родителей, говоря, что они неправильно воспитывают детей, а это на самом деле результат содержания ребёнка в учреждении. И вместо того, чтобы обвинять родителей, надо было бы обучать специалистов, чтобы они им помогали.
Святослав Довбня:
Иногда нарушения психического здоровья оказываются столь тяжёлыми, что даже с профессиональной поддержкой с ситуацией справиться невозможно. Мне очень жаль, что в СМИ практически не встречаются комментариев о том, что это дети, с которыми не всякий человек вообще способен справиться, и приёмные родители в отчаянье и не знают, что делать.
Татьяна Морозова:
Либо это ребёнок, который привык, что на него внимание обратят, только если он что-то сделает "не так", и он делает что-то такое, что вызывает шок взрослых — разобьёт, укусит и т.д. А он просто таким образом пытается привлечь к себе внимание, он других способов не знает.
Святослав Довбня:
Меня потрясла фраза английской усыновительницы в интервью психиатру Майклу Раттеру. Эта мама усыновила ребёнка из Румынии. И на вопрос, как она себя ощущает, она отвечает, что очень хотела помочь этим румынским сиротам, этому ребёнку, но "вот все эти 15 лет мы живём вместе, я очень его люблю, но я себя чувствую, как неоплачиваемая психиатрическая медицинская сестра".
Чем могут помочь волонтёры?
Святослав Довбня:
Мы в волонтёрских проектах пытаемся, чтобы волонтёр не занимался всеми детьми сразу. Задача волонтёра — установление индивидуальных отношений определённым ребёнком. И вот достаточно стандартная ситуация: ребёнок, живущий в доме ребёнка с диагнозом органическое поражение головного мозга и имеющий серьезные нарушения в развитии, в три года весит 7 кг, ходить не умеет.
Волонтёр два раза в неделю, по крайней мере, приходит к этому ребёнку. Через полгода после начала волонтёрского сопровождения, ребёнок, который стоял в весе последние полтора года, прибавляет три килограмма, начинает ходить и у него появляется речь. Мы надеемся, что этот малыш при переводе в детский дом, а сейчас он там уже, не войдет в 30-40% детей из домов ребёнка, которые погибают в течение первого года после перехода. Мы надеемся, что он выживет. Это Нижегородская область.
Другая ситуация — девочке полтора года, она практически не имеет собственных нарушений, но не прибавляет в весе — а это показатель тяжёлого психического страдания, того, что на профессиональном языке называется "тяжёлое нарушение привязанности, проявляющееся в форме апатии и ухода в себя". Девочка, которая вначале программы помощи не реагирует ни на кого, как будто она слепоглухая, через несколько месяцев после того, как волонтёр начал с ней работать, значительно прибавила в весе, начала ходить и говорить, и уже сейчас она в семье.
Татьяна Морозова:
У нас в России такие же проблемы с интернатами, как допустим в Таджикистане, где на ребёнка в системе государственного здравоохранения тратится всего 6-8 долларов в год, а у нас гораздо больше, а дети точно такие же — малый вес, рост и прочее.
Отсутствие близкого — эмоциональное насилие. (Привет американской идее самостоятельности, которую толкают везде и всюду — H.B.)
Cвятослав Довбня:
На сегодняшний день, при имеющейся гипердиагностике, полное отсутствие диагнозов, которые описывают имеющиеся у детей социально-эмоциональные нарушения. Есть диагноз в Международной классификации болезней — "эмоциональные нарушения и задержка развития, обусловленные пренебрежением потребностями и насилием над ребёнком", а для детей раннего возраста используется диагноз "нарушение привязанности".
Насилие и пренебрежение не обязательно бывает физическим, есть также эмоциональное насилие и пренебрежение. К важнейшим эмоциональным потребностям ребёнка можно отнести потребность в установлении постоянных близких отношений со взрослым, возможность играть, возможность выражать свои потребности. Для того, чтобы выражать свои потребности, речь очень важна, но вовсе не обязательна — есть дополнительные средства коммуникации — жесты, картинки — символы, написанные слова и т.д. Именно эти эмоциональные потребности часто не удовлетворяются при нахождении ребёнка в системе закрытых учреждений.
Почему четырёхлетний ребёнок, выходя из дома рёбенка, часто уже так сильно отличается от сверстников — меньше ростом, весом и не говорит, хотя калорий получает достаточно? Это нарушение привязанности, но этот диагноз не ставится, а ставятся множество других. А если бы стояли адекватные диагнозы, помощь была бы нужна другая. Наше государство и спонсоры заботятся о детях, во все практически дома ребёнка и интернаты были поставлены сенсорные комнаты — это дорогостоящее оборудование стоимостью в несколько тысяч долларов. Но все эти комнаты без индивидуальных отношений совершенно бессмысленны. Представьте себе домашнего ребёнка, которому не хватает внимания, а мы его приносим в какую-то комнату без окон, где мерцают огонечки, но нет рядом мамы. И он пугается и плачет. Мы не против сенсорных комнат, но мы за то, чтобы потребности ребёнка адекватно определялись и средства выделялись туда, где они действительно необходимы.
Очень хотелось бы, чтобы помощь детям с нарушениями в нашей стране оказывалась та том же уровне, что и в других развитых странах. У нас хорошо развита хирургия, травматология и другие направления медицины, но в развитии программ помощи детям мы пока явно отстаем.
Если мы пневмонию и дизентерию лечим так же, как и во всем остальном мире, то вот в случае детей находящихся в учреждениях мы почему-то идём своим особенным путём.
Справка ИА REGNUM:
Татьяна Морозова и Святослав Довбня — эксперты в области психического здоровья детей, вопросах деинституализации и создания служб помощи семьям в трудной жизненной ситуации и семьям, имеющим детей с функциональными нарушениями. Татьяна и Святослав работают вместе более 15 лет, что даёт им возможность видеть потребности семей с маленькими детьми, как с медицинской, так и с психологической точки зрения. В качестве консультантов и тренеров принимают участие в различных проектах, направленных на создание служб помощи семьям в России и странах ближнего зарубежья. Являются разработчиками образовательных программ по раннему вмешательству и вопросам психического здоровья младенцев. Детский невролог Святослав Довбня и клинический психолог Татьяна Морозова стояли у истоков создания в Санкт-Петербурге помощи детям с тяжёлыми нарушениями. Ныне они — международные эксперты. Санкт-Петербург не финансирует больше программы, которые разрабатывали Святослав и Татьяна и их коллеги.
ИноСМИ.Ru
Так вот, кто и почему это говорит. Это утверждают люди,
1) Сами серьёзных проблем в жизни не имевшие, и тем более их не решившие;
2) Обчитавшиеся всяких книжек и пересидевшие на тренингах типа "Обретение свободы", "Управление судьбой";
3) Пытающиеся "управлять своей судьбой" и зарабатывать на тех, кто имеет проблемы, но не умеющие реально помочь и отсутствие эффективности своей "помощи" перекладывающие на головы пациентов. Совсем как врачи: "Это не упражнения не работают, это вы их неправильно/мало выполняете". То есть, это мошенничество.
Мошенничество — хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путём обмана или злоупотребления доверием. Статью можно посмотреть в УК своей страны.
Кстати, говорят, гештальт-терапия исповедует тот же принцип. Но могу ошибаться.
Конкретно в этой статье обсуждаются изменения, происходящие у детей в детдомах, что совершенно не всем в строку. Равно как и описываемые симптомы. Но ссылки на исследования, проблема в целом интересны. Статья порезана.
Кому лень читать, коротко: это среда; после определённого этапа лечится это очень долго, дорого и неизвестно как.
Что происходит реально: http://www.regnum.ru/news/1369673.html (http://vokina.livejournal.com/272500.html).
Мы еще не привыкли, что отсутствие элементарной человеческой привязанности у ребёнка с ранних лет — это медицинский диагноз. Ребёнок, лишённый этого, растёт с нарушениями психического здоровья и, возможно, даже при благоприятном стечении обстоятельств в будущем — даже при попадании в приёмную семью и при усыновлении никогда не сможет в своей жизни преодолеть это, даже если он не инвалид.
ИА REGNUM попросил экспертов в области психического здоровья детей клинического психолога Татьяну Морозову и детского невролога Святослава Довбню разъяснить, что же происходит с детьми с нарушениями привязанности. Предоставим слово экспертам:
Дети в интернатах
Святослав Довбня:
Надо уйти от абстрактных терминов "любовь к детям", "гуманность". Пока мы будем находиться на этом понимании и обсуждении вопроса, мы никуда не сдвинемся в решении проблемы интернатов, потому что, на самом деле, то, что происходит с детьми в интернатах, это такая же медицинская проблема, как дизентерия или грипп. Это болезнь, которую надо лечить — состояние, которое по МКБ-10 (международной классификации болезней, которой пользуется Россия последние 10 лет) носит название "отставание в развитии и эмоциональные нарушения, возникающее в результате дефицита индивидуальных отношений". У младших детей можно также называть это состояние "нарушением привязанности у детей" — это отсутствие взрослого, с которым можно общаться, который с человеком бы был рядом, жил, знал и понимал ребёнка. Пока такого человек не будет, любые вливания — финансовые, материальные, людские ресурсы, волонтёрская помощь - они, к сожалению, достаточно бессмысленны. По пути понимания этого прошли многие страны и это, собственно, основывается на той самой "теории привязанности", о которой так мало говорит наше профессиональное сообщество.
Что мы знаем о причинах отставания в развитии сирот в интернатах?
Татьяна Морозова:
После распада СССР США объявили "декаду мозга" — тогда возникла экономия бюджета за счет сокращения средств на вооружения и появилась возможность направить деньги на нечто более важное — на исследования в области мозга. Огромные средства были вложены в исследования, посвящённые тому, почему дети, живущие в закрытых учреждениях, такие маленькие по росту и весу, плохо развиваются, несмотря на то, что в домах ребёнка их достаточно кормят, есть игрушки и специалисты. Выбрана для исследований была Румыния, где при Чаушеску запретили аборты, и на момент падения режима Чаушеску детские дома в Румынии были переполнены. Туда хлынул поток журналистов, гуманитарной помощи и усыновителей, которые брали детей, а потом не знали, что с ними делать.
Святослав Довбня:
Выяснилось, что дети, которые провели много времени в этой системе, оказались такими, что им уже недостаточно было просто любви, им требовалась профессиональная помощь. Это было тяжёлым открытием, которое показало, что те изменения, которые с маленьким человеком при длительном проживании в закрытой системе происходят, могут быть необратимы (Ну, это, положим, господа погорячились. "Не обратимы теми методами, которые использовались" правильная формулировка — H.B.) . Часть детей после длительного проживания в интернатах не смогли адаптироваться в открытом мире и закончили свои дни в закрытых психоневрологических заведениях — таких примеров в США и Европе множество.
Святослав Довбня:
Вот представьте себе, что вы не знаете, где ваш близкий человек, он вам не позвонил, пропал. Есть не хочется, вас трясёт, вы не можете сосредоточиться — в организме выделяется кортизол и другие гормоны стресса. Стресс нарушает три основных жизненно важных процесса: нарушается переваривание и усвоение пищи, снижается сопротивляемость инфекциям и снижается способность к обучению. Это мы ярко и видим на примерах последних скандалов, в том числе и в Павловске.
Мы видим худого ребёнка, все больше отстающего в развитии и часто болеющего. При переводе ребёнка в семью за год большинство детей набирают необходимый рост и вес вне зависимости от сопутствующих нарушений развития.
Татьяна Морозова:
Исследования мозга, проведённые американскими коллегами, показали, что очень специфическим образом мозг начинает подстраиваться под ту ужасную ситуацию, в которой находится ребёнок. То есть постоянный стресс приводит к отмиранию определённых участков мозга, которые, в первую очередь, отвечают за понимание собственных эмоций и намерений других людей. И есть критический возраст, после которого изменения к лучшему не то чтобы невозможны, а требуют очень много времени, денег и усилий. Эти изменения были учёными зафиксированы и видны на позитронно-эмиссионной томографии, на тензорной магнитно-резонансной томографии и это можно увидеть на многоточечных электроэнцефалограммах (Dana Johnson (Дана Джонсон), Charles Nelson (Чарльз Нельсон), Nathan Fox (Натан Фокс), Harry Chugani (Харри Джугани), 2005, 2007, 2010).
Татьяна Морозова:
Мы видим серьёзные изменения в когнитивном развитии — исследования в России и за рубежом показывают, что ребёнок за месяц пребывания в подобном учреждении теряет один пункт IQ, а за год 12. Есть определённый порог, когда терять больше нечего и худеть некуда. Ребёнок с изначально нормальным IQ к определённому возрасту будет иметь проблемы с интеллектом, а если есть изначальное поражение головного мозга, то проблем с интеллектом прибавится еще больше. Перевод ребёнка в семью приводит к тому, что показатели интеллектуального развития начинают выравниваться.
Но остаётся проблема, о которой мы уже упоминали выше, связанная с отмиранием тех клеток мозга, которые связаны со способностью понимать себя, других и устанавливать индивидуальные отношения. Если этих отношений долго не было, то потом мы видим развитие поведенческих проблем, с которыми часто сталкиваются наши усыновители и приемные родители. Это дети, которые поджигают, убегают, воруют, проявляют немотивированную агрессию и т.д. И у нас в стране продолжают в связи с этим обвинять родителей, говоря, что они неправильно воспитывают детей, а это на самом деле результат содержания ребёнка в учреждении. И вместо того, чтобы обвинять родителей, надо было бы обучать специалистов, чтобы они им помогали.
Святослав Довбня:
Иногда нарушения психического здоровья оказываются столь тяжёлыми, что даже с профессиональной поддержкой с ситуацией справиться невозможно. Мне очень жаль, что в СМИ практически не встречаются комментариев о том, что это дети, с которыми не всякий человек вообще способен справиться, и приёмные родители в отчаянье и не знают, что делать.
Татьяна Морозова:
Либо это ребёнок, который привык, что на него внимание обратят, только если он что-то сделает "не так", и он делает что-то такое, что вызывает шок взрослых — разобьёт, укусит и т.д. А он просто таким образом пытается привлечь к себе внимание, он других способов не знает.
Святослав Довбня:
Меня потрясла фраза английской усыновительницы в интервью психиатру Майклу Раттеру. Эта мама усыновила ребёнка из Румынии. И на вопрос, как она себя ощущает, она отвечает, что очень хотела помочь этим румынским сиротам, этому ребёнку, но "вот все эти 15 лет мы живём вместе, я очень его люблю, но я себя чувствую, как неоплачиваемая психиатрическая медицинская сестра".
Чем могут помочь волонтёры?
Святослав Довбня:
Мы в волонтёрских проектах пытаемся, чтобы волонтёр не занимался всеми детьми сразу. Задача волонтёра — установление индивидуальных отношений определённым ребёнком. И вот достаточно стандартная ситуация: ребёнок, живущий в доме ребёнка с диагнозом органическое поражение головного мозга и имеющий серьезные нарушения в развитии, в три года весит 7 кг, ходить не умеет.
Волонтёр два раза в неделю, по крайней мере, приходит к этому ребёнку. Через полгода после начала волонтёрского сопровождения, ребёнок, который стоял в весе последние полтора года, прибавляет три килограмма, начинает ходить и у него появляется речь. Мы надеемся, что этот малыш при переводе в детский дом, а сейчас он там уже, не войдет в 30-40% детей из домов ребёнка, которые погибают в течение первого года после перехода. Мы надеемся, что он выживет. Это Нижегородская область.
Другая ситуация — девочке полтора года, она практически не имеет собственных нарушений, но не прибавляет в весе — а это показатель тяжёлого психического страдания, того, что на профессиональном языке называется "тяжёлое нарушение привязанности, проявляющееся в форме апатии и ухода в себя". Девочка, которая вначале программы помощи не реагирует ни на кого, как будто она слепоглухая, через несколько месяцев после того, как волонтёр начал с ней работать, значительно прибавила в весе, начала ходить и говорить, и уже сейчас она в семье.
Татьяна Морозова:
У нас в России такие же проблемы с интернатами, как допустим в Таджикистане, где на ребёнка в системе государственного здравоохранения тратится всего 6-8 долларов в год, а у нас гораздо больше, а дети точно такие же — малый вес, рост и прочее.
Отсутствие близкого — эмоциональное насилие. (Привет американской идее самостоятельности, которую толкают везде и всюду — H.B.)
Cвятослав Довбня:
На сегодняшний день, при имеющейся гипердиагностике, полное отсутствие диагнозов, которые описывают имеющиеся у детей социально-эмоциональные нарушения. Есть диагноз в Международной классификации болезней — "эмоциональные нарушения и задержка развития, обусловленные пренебрежением потребностями и насилием над ребёнком", а для детей раннего возраста используется диагноз "нарушение привязанности".
Насилие и пренебрежение не обязательно бывает физическим, есть также эмоциональное насилие и пренебрежение. К важнейшим эмоциональным потребностям ребёнка можно отнести потребность в установлении постоянных близких отношений со взрослым, возможность играть, возможность выражать свои потребности. Для того, чтобы выражать свои потребности, речь очень важна, но вовсе не обязательна — есть дополнительные средства коммуникации — жесты, картинки — символы, написанные слова и т.д. Именно эти эмоциональные потребности часто не удовлетворяются при нахождении ребёнка в системе закрытых учреждений.
Почему четырёхлетний ребёнок, выходя из дома рёбенка, часто уже так сильно отличается от сверстников — меньше ростом, весом и не говорит, хотя калорий получает достаточно? Это нарушение привязанности, но этот диагноз не ставится, а ставятся множество других. А если бы стояли адекватные диагнозы, помощь была бы нужна другая. Наше государство и спонсоры заботятся о детях, во все практически дома ребёнка и интернаты были поставлены сенсорные комнаты — это дорогостоящее оборудование стоимостью в несколько тысяч долларов. Но все эти комнаты без индивидуальных отношений совершенно бессмысленны. Представьте себе домашнего ребёнка, которому не хватает внимания, а мы его приносим в какую-то комнату без окон, где мерцают огонечки, но нет рядом мамы. И он пугается и плачет. Мы не против сенсорных комнат, но мы за то, чтобы потребности ребёнка адекватно определялись и средства выделялись туда, где они действительно необходимы.
Очень хотелось бы, чтобы помощь детям с нарушениями в нашей стране оказывалась та том же уровне, что и в других развитых странах. У нас хорошо развита хирургия, травматология и другие направления медицины, но в развитии программ помощи детям мы пока явно отстаем.
Если мы пневмонию и дизентерию лечим так же, как и во всем остальном мире, то вот в случае детей находящихся в учреждениях мы почему-то идём своим особенным путём.
Справка ИА REGNUM:
Татьяна Морозова и Святослав Довбня — эксперты в области психического здоровья детей, вопросах деинституализации и создания служб помощи семьям в трудной жизненной ситуации и семьям, имеющим детей с функциональными нарушениями. Татьяна и Святослав работают вместе более 15 лет, что даёт им возможность видеть потребности семей с маленькими детьми, как с медицинской, так и с психологической точки зрения. В качестве консультантов и тренеров принимают участие в различных проектах, направленных на создание служб помощи семьям в России и странах ближнего зарубежья. Являются разработчиками образовательных программ по раннему вмешательству и вопросам психического здоровья младенцев. Детский невролог Святослав Довбня и клинический психолог Татьяна Морозова стояли у истоков создания в Санкт-Петербурге помощи детям с тяжёлыми нарушениями. Ныне они — международные эксперты. Санкт-Петербург не финансирует больше программы, которые разрабатывали Святослав и Татьяна и их коллеги.
ИноСМИ.Ru
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-02-01 07:28 am (UTC)В Нской области сейчас почти стопроцентное усыновление ребят без серьёзных диагнозов до трёх лет. Есть надежда, что ситуация с детскими домами в России изменится.
no subject
Date: 2011-02-01 07:33 am (UTC)no subject
Date: 2011-02-01 07:59 am (UTC)Просто лично для меня эта женщина показалась наиболее разумной из тех, кто работает с детьми из ДД и с усыновителями. Наверняка есть ситуации, когда обычные методы не справляются с последствиями жизни в ДД. Но методы "обычных психологов" тоже работают неплохо, особенно, если обычный психолог - настоящий профессионал.
no subject
Date: 2011-02-01 08:05 am (UTC)Психосоматика и сколиоз
Date: 2011-02-04 01:49 am (UTC)Но впрочем не об этом. По мнению этого человека, в сколиозе так же есть психосоматические причины. Нет... разумеется он не утверждает, что если устранить психол. причину, то он сам пройдёт... Как я понял - непропорциональное развитие того или иного полушария мозга влечёт за собой неправильные сигналы мышцам спины. Возникают постоянные перенапряжения мышц, что и приводит к идиопатическому сколиозу. Впрочем лучше почитать, а ещё лучше - съездить к лекарю на ДВ, если у Вам есть проблемы.
P.S.: Я не болен сколиозом, и сам не видел снимки до и после лечения людей, однако плохих отзывов об этом народном целителе я ещё не слышал. При общении он производит впечатление искреннего человека, коих сейчас очень мало...
Re: Психосоматика и сколиоз
Date: 2011-02-04 02:13 am (UTC)А куда ехать-то?
Re: Психосоматика и сколиоз
Date: 2011-02-04 02:35 am (UTC)Re: Психосоматика и сколиоз
Date: 2011-02-04 02:38 am (UTC)no subject
Date: 2011-02-26 06:13 pm (UTC)Нет, современная гештальт-терапия не использует этот принцип, хоть и оперирует понятиями "осознанности и ответственности". Главная разница в отличии ответственности (с человеком произошла ужасная вещь и теперь в его руках его дальнейшие действия) от вины (что? ты еще не справился со всеми своими проблемами? лууузер!) и в уважительном отношении к чужим травмам. В любой ситуации всегда можно найти маленький кусочек своей ответственности и начать работать с ним - и это хорошая новость, это значит, что выход есть.
А говорят про то, что "человек сам виноват во всем, что с ним происходит" люди, использующие намеренно резкую и преувеличенную формулировку относительно здравой идеи (потому-то от нее бывает так непросто отбиться, особенно травмированным людям с подорванной самооценкой) для того, чтобы причинить окружающим боль и возвыситься над ними. Лучше бы в зубные врачи шли, честное слово_)
no subject
Date: 2011-02-26 08:47 pm (UTC)Найдите мне, пожалуйста, кусочек ответственности в случае семейного морального или физического насилия в отношении ребёнка.
no subject
Date: 2011-02-27 09:14 am (UTC)способен и не больше и говорить о том, что он мог бы вести себя по-другому бессмысленно. Часть ответственности человека, у которого были ситуации насилия в детстве, которые травмировали его, это начать работать с ними или сидеть и ничего не делать, все свои неудачи объясняя тяжелым детством.
Важно! - несовершеннолетние дети и в соответствии с законодательством, и в соответствии с уровнем развития психики не несут полной ответственности за свое поведение, но это не значит, что взрослый человек автоматически лишается возможности как-то работать со своими детскими травмами. Так понятнее?
no subject
Date: 2011-02-27 09:43 am (UTC)За каким хером Вы приплели юридическую ответственность я вообще не понимаю, откровенно говоря. Это значит, что он может отчима прирезать и ему ничего за это не будет?
это не значит, взрослый человек автоматически лишается возможности как-то работать со своими детскими травмами
Насколько мне известно из описаний результатов многолетней "работы со своими детскими травмами" самый эффективный метод - ЛСД. Всё остальное - трата времени и денег на психологов. Вы не психологиня, случайно?
no subject
Date: 2011-02-27 08:33 pm (UTC)Еще раз - слова об ответственности не относятся к ребенку. НЕ ОТНОСЯТСЯ К РЕБЕНКУ. НЕ ОТНОСЯТСЯ. Ребенок делит свою ответственность с родителями во всех смыслах, поэтому когда агрессия направлена от родителей в большинстве случаев он не способен сделать ничего. Способен сделать выживший взрослый.
И еще последний раз: психика ребенка и взрослого принципиально отличается. Требования, предъявляемые ко взрослому, нельзя предъявлять ребенку, он и не должен с ними справляться. Пока личность не сформирована, говорить об ответственности НЕЛЬЗЯ.
У меня, признаться изрядное раздражение вызывает и ваше хамство на ровном месте и ваше отношение к работе над собой. Ок, раз пошли такие пироги, пусть вы начальник, а я дурак, но тогда уж объяснитесь. Какие методы работы со своими детскими травмами вы уже опробовали? Где вам удалось испробовать терапию с использованием ЛСД? Или у вас лично нет никаких детских травм и вы пытаетесь защитить тех, кто не просил вашей защиты?
Поймите, то, что вы говорите, фактически отнимает у людей надежду и дополнительно травматизирует. Если бы мне в свое время сказали, что без ЛСД-терапии у меня ничего не выйдет я бы тихо пошла и повесилась. Ну потому как в России это неоткуда взять - и противозаконно, и компетентных специалистов нет, и ЛСД хрен достанешь, и деньги бешеные. Работа с детскими травмами это действительно очень долго и непросто, но это вполне поддается поведенческой коррекции. С этим МОЖНО справляться. И мне не нравится то, что вы говорите о работе со своими детскими травмами, именно потому, что кто-нибудь может прочитать это и решить, что ничего уже не изменится, а оно все-таки меняется и это хорошо.
no subject
Date: 2011-02-27 11:22 pm (UTC)Душечка, Вы ебанулись. Вы не знаете что такое хамство и забыли где находитесь. Применяйте технику устранения раздражения.
Поймите, то, что вы говорите, фактически отнимает у людей надежду и дополнительно травматизирует.
А, так Вы таки психологиня. Тогда всё понятно. Банальная защита своего источника доходов и оправдание пяти лет жизни, выкинутых в задницу.
Я привожу информацию от людей, которые изучали проблему, а не учились 5 лет пиздеть, регулярно и систематически брать за это деньги, а нулевой результат своего пиздежа перекладывать на головы клиентов.
Есть большая разница между "предоставить объективную информацию о (не)эффективности метода" (что делаю я) и "нести безграмотный пиздёж, а потом в самооправдание назвать клиента виноватым" (что делаете Вы).
no subject
Date: 2011-03-01 10:12 am (UTC)no subject
Date: 2012-02-23 03:06 pm (UTC)no subject
Date: 2012-02-23 05:42 pm (UTC)no subject
Date: 2012-02-23 09:37 pm (UTC)и кстати, уточните, пожалуйста пси-про это что? гугл не дает ответа, URL подобрать не могу - никакого ресурса на подобные темы не нахожу
no subject
Date: 2012-02-23 10:20 pm (UTC)См http://healthy-back.livejournal.com/299765.html
no subject
Date: 2012-02-24 07:47 pm (UTC)no subject
Date: 2012-02-23 10:21 pm (UTC)