Пробуждение тигра — исцеление травмы
Dec. 12th, 2006 02:29 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
healthy_backВперёд: http://healthy-back.livejournal.com/272182.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/271713.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/268264.html#cont
17. ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ ДЕТЯМ
Отсроченные травматические реакции
Пятилетний Джонни, гордо едущий на своём первом велосипеде, наскакивает на лежащий на земле кусок гравия и влетает прямо в дерево. В тот же миг он падает без сознания. Вставая, весь в слезах, он чувствует себя дезориентированным и каким-то непохожим на самого себя. Его родители обнимают его, утешают и снова сажают на велосипед, всё это время хваля его за храбрость. Они не понимают, насколько он потрясён и напуган.
Годы спустя после этого, на первый взгляд малозначительного, события Джон, управляя машиной, в которой едут его женой и детьми, сворачивает, чтобы избежать столкновения с приближающейся машиной, и замирает посреди поворота. К счастью, другому водителю удаётся успешно сманеврировать и избежать катастрофы.
Спустя несколько дней, однажды утром Джон начинает чувствовать себя неспокойно в машине по дороге на работу. Его сердце начинает ускоренно биться; его руки холодеют и покрываются потом. Чувствуя угрозу и ощущая себя в ловушке, он испытывает внезапный импульс выпрыгнуть из машины и убежать. Он осознаёт «безумство» своих чувств, понимает, что никто не пострадал, и постепенно эти симптомы утихают. Однако, смутное и ноющее предчувствие преследует его большую часть дня. Возвратившись вечером домой безо всяких происшествий, он чувствует облегчение.
На следующее утро Джон выезжает пораньше, чтобы избежать интенсивного движения, и задерживается допоздна, чтобы обсудить с коллегами текущие дела. Когда он возвращается домой, он раздражён и несдержан. Он спорит с женой и огрызается на детей. Джон рано ложится спать. Он просыпается посреди ночи и смутно вспоминает сон, в котором его машина становится неуправляемой. Он покрывается потом. За этой ночью следует ещё несколько мучительных ночей.
Джон переживает отсроченную травматическую реакцию на происшествие с велосипедом, случившееся с ним в детстве. Это может показаться невероятным, но посттравматические реакции такого типа широко распространены. После более чем двадцатипятилетней работы с людьми, страдающими от травмы, я могу утверждать, что, по меньшей мере, половина моих клиентов имела травматические симптомы, которые оставались в бездействии в течение значительного периода времени, а потом выходили на свет. Для многих людей интервал между событием и проявлением симптомов составляет от шести недель и до восемнадцати месяцев. Однако латентный период может длиться целые годы или даже десятилетия. В обоих случаях реакции часто приводятся в действие на первых взгляд незначительными событиями.
Конечно же, не каждый несчастный случай, происшедший в детстве, производит отсроченную травматическую реакцию. Одни из них вовсе не имеют никакого остаточного эффекта. Другие, включая и те, которые рассматриваются как «незначительные» и давно забытые происшествия детства, могут иметь значительные последствия.
— Падение,
— кажущаяся несложной хирургическая операция,
— потеря родителя в результате смерти или развода,
— тяжёлая болезнь,
— даже обрезание и другие рядовые медицинские процедуры — всё это может вызвать травматические реакции позднее в жизни, в зависимости от того, как ребёнок переживает их в тот момент, когда они происходят.
Среди всех перечисленных выше травматических событий прошлого медицинские процедуры, безусловно, являются самыми распространёнными и потенциально имеют самое сильное воздействие. Во многих клиниках (непреднамеренно) персонал усиливает страх уже напуганного ребёнка. При подготовке к некоторым рядовым процедурам младенцев крепко привязывают к «папуасу» («papooses»)* (Papooses — педиатрическая доска с пристяжными ремнями. (Прим. научн.ред.)), чтобы они не могли двигаться. Однако если ребёнок оказывает настолько сильное сопротивление, что его необходимо связывать, то этот ребёнок слишком напуган, и такое ограничение его свободы приведёт к мучительным последствиям. Таким же образом, ребёнок, который сильно напуган, не будет подходящим кандидатом для анестезии до тех пор, пока ощущение спокойствия не будет восстановлено. Ребёнок, которому сделали анестезию в момент испуга, почти наверняка будет травмирован — зачастую серьёзно. Дети могут быть травмированы даже грубо поставленной клизмой или термометром.
Большинство травм, связанных с медицинскими процедурами, можно предотвратить, если медицинские работники сделают следующее:
1. Попросят родителей оставаться вместе с детьми.
2. Как можно больше объяснят им заранее.
3. Отложат процедуру до тех пор, пока дети не успокоятся.
Проблема — в том, что немногие профессионалы понимают, что такое травма, или то, какие продолжительные и проникающие воздействия могут оказывать такие процедуры. И хотя медицинский персонал часто заботится о благополучии детей, им может помочь дополнительная информация от вас, потребителя.
Первая помощь при падениях и несчастных случаях
Падения и несчастные случаи — это нормальная и часто неопасная составляющая взросления. Однако время от времени ребёнок может переживать травматическую реакцию из-за одного из этих каждодневных происшествий. Если вы стали свидетелем такого несчастного случая, то вовсе не обязательно, чтобы вы пришли к пониманию о степени его тяжести. Ребёнок может быть травмирован событиями, которые взрослому покажутся относительно незначительными.
Важно иметь в виду тот факт, что дети могут вполне успешно скрывать признаки травматического воздействия, особенно когда они чувствуют, что если «им не больно», то мама и папа будут спокойны. Вашим лучшим союзник при оказании вашему ребёнку той помощи, в которой он нуждается, становятся знания. Вот несколько направляющих рекомендаций:
Прежде всего, займитесь своими собственными реакциями, внутренне признав собственную тревогу и страх за травмированного ребёнка. Сделайте глубокий вдох и медленно выдохните; ощутите чувства в собственном теле. Если вы всё ещё расстроены, повторите это ещё раз. Время, которое вы потратите на обретение собственного спокойствия, стоит того. Это усилит вашу способность быть полностью присутствующим с ребёнком, сводя к минимуму его реакции на ваш страх или замешательство. Если у вас есть время взять себя в руки, ваше собственное принятие несчастного случая поможет вам сфокусировать внимание на потребностях ребёнка.
Если вы будете слишком эмоциональны, есть вероятность того, что вы напугаете ребёнка не меньше, чем напугало его само происшествие. Дети очень чувствительны к эмоциональному состоянию всех взрослых, но в особенности — своих родителей.
Обеспечьте ребёнку покой и неподвижность. Если ранение требует немедленного перемещения, поддержите ребёнка или перенесите его, даже если он/она выглядит способным/ой двигаться самостоятельно. Дети, которые прилагают большие усилия, чтобы показать свою силу, часто делают это, отрицая страх, который они чувствуют. Если вы почувствуете, что ребёнку холодно, осторожно укутайте его плечи и туловище свитером или покрывалом.
Побуждайте (при необходимости — настаивайте) ребёнка отдохнуть достаточное количество времени в безопасном месте. Это особенно важно, если вы замечаете признаки шока или оцепенения:
— остекленевший взгляд,
— бледность,
— быстрое или неглубокое дыхание,
— дрожь,
— потеря ориентации,
— чувство, что он находится где-то в другом месте.
Если поведение ребёнка чрезмерно эмоционально или чересчур спокойно (затишье перед бурей), то отдых очень важен для него. Вы можете помочь ребёнку успокоиться тем, что сами будете расслаблены, тихи и спокойны. Если вам покажется уместным обнять ребёнка, то сделайте это мягко, не сдавливая его.
Мягкое возложение вашей руки в центре спины, за сердцем, может говорить ему о вашей поддержке и ободрении, не препятствуя естественным телесным реакциям ребёнка. Чрезмерное поглаживание или покачивание может препятствовать процессу восстановления (это похоже на слишком усердного ребёнка, который, с добрыми намерениями, калечит раненую птицу).
Когда остекленевший взгляд начнёт исчезать, осторожно направьте внимание ребёнка на его/её телесные ощущения. Мягким голосом спросите: «Что ты чувствуешь в своём теле?» Медленно и спокойно повторите ответ, который вы получили, в форме вопроса — «Ты чувствуешь неприятные ощущения в теле?» — а затем подождите кивка или какой-нибудь иной реакции.
В следующем вопросе вы можете быть конкретнее: «Где у тебя появились эти неприятные ощущения?» (дайте ребёнку показать вам). Если ребёнок покажет на какое-то конкретное место, спросите: «Что именно ты чувствуешь у себя в животе (голове, руке, ноге и т.д.)?» Если ребёнок расскажет об отчётливом ощущении, мягко поинтересуйтесь о его точном местоположении, размерах, форме, цвете, весе и других характеристиках.
Осторожно верните ребёнка к настоящему моменту (например: «Как твоя шишка (синяк, царапина, ожог и т.д.) чувствует себя сейчас?»).
Между вопросами оставляйте паузу в течение одной или двух минут. Это позволит завершиться любому циклу, через который проходит ребёнок, без отвлечения на другой вопрос. Если вы не уверены, завершился ли цикл, подождите, пока ребёнок не подаст вам сигналы
— глубокое спокойное дыхание,
— прекращение плача или дрожания,
— потягивание,
— улыбка,
— установление или прерывание контакта глазами.
Завершение этого цикла может и не означать того, что завершился процесс восстановления. За этим циклом может последовать другой. Держите внимание ребёнка сфокусированным на ощущениях ещё несколько минут, просто для того, чтобы удостовериться, что процесс завершился до конца.
Не заводите дискуссию о происшедшем несчастном случае. Позже у вас будет достаточно много времени на
— рассказы о нём,
— проигрывания его или
— рисование картинок о нём.
А сейчас — время для разрядки и отдыха.
Дайте физическим реакциям ребёнка право на существование в этот период времени. Дети часто начинают плакать или дрожать по мере выхода из шока. Если у вас появится желание остановить этот естественных процесс, сопротивляйтесь ему. Физическое выражение дистресса должно продолжаться до тех пор, пока оно не остановится или не выровняется само по себе. Завершение этого процесса обычно занимает несколько минут. Исследования показывают, что дети, у которых есть возможность сделать это сразу после несчастного случая, имеют меньше проблем при выздоровлении.
Ваша задача состоит в том, чтобы сообщить ребёнку, что плач и дрожание — это нормальные, здоровые реакции. Успокаивающая рука, лежащая у него на спине или на плече, вместе с несколькими мягко произнесенными словами, такими как: «Всё в порядке» или «Всё хорошо — просто позволь всему, что пугает тебя, вытряхнуться вон», могут очень сильно помочь ему.
Вашей основной функцией является создание безопасного окружения для того, чтобы ребёнок мог завершить свои естественные реакции на причинённую ему боль. Доверяйте природной способности ребёнка к исцелению. Доверяйте своей собственной способности позволить этому произойти.
Чтобы избежать непреднамеренного нарушения этого процесса, не меняйте положения ребёнка, не отвлекайте его/её внимания, не держите ребёнка слишком крепко и не располагайтесь слишком близко к ребёнку или слишком далеко от него, чтобы сохранить ощущение комфорта.
Отметьте, когда ребёнок снова начнёт ориентироваться во внешнем мире. Ориентация — это признак завершения.
В заключение, займитесь эмоциональными реакциями ребёнка. Как только ребёнок начнёт выглядеть спокойным и в безопасности (не раньше, но можно позже), выделите время на рассказы или на проигрывание происшествия. Начните с того, что попросите ребёнка рассказать о том, что произошло. Он/она могут переживать
— злость,
— страх,
— печаль,
— смущение,
— стыд или
— вину.
Расскажите ребёнку о том, как вы сами, или один из ваших знакомых, чувствовал то же самое или пережил такой же несчастный случай. Это поможет «нормализовать» то, что чувствует ребёнок. Скажите ему, что какие бы чувства он ни испытывал, это нормально и достойно внимания.
Принимая эти меры по оказанию первой помощи, доверяйте самим себе. Не думайте много о том, «правильно ли вы делаете это».
Травма не всегда может быть предотвращена; такова правда жизни. Но она может быть исцелена. Она является прерванным процессом, который предназначен природой к самостоятельному завершению при любой возможности. Если вы создадите такую возможность, ваш ребёнок завершит этот процесс и избежит болезненного воздействия травмы.
Разрешая травматическую реакцию
Создание возможности для исцеления похоже на изучение обычаев чужой страны. Это не трудно — всего лишь по-другому. Это требует того, чтобы вы и ваш ребёнок перешли из царства мыслей и эмоций в другое, гораздо более фундаментальное царство физических ощущений. Первичная задача заключается в том, чтобы обращать внимание на то, как все ощущается и как тело реагирует на это. Короче говоря, возможности вращаются вокруг ощущений.
Травмированный ребёнок, который имеет связь с внутренними ощущениями, обращает внимание на импульсы, исходящие от рептилиевого центра. В результате этого ребёнок может заметить тонкие изменения и реакции, каждая из которых предназначена для помощи в разрядке избыточной энергии и в завершении чувств и реакций, которые ранее были блокированы. Отмечание этих изменений и реакций усиливает их.
Эти изменения могут быть в высшей степени таинственными: то, что внутренне ощущается, как камень, может вдруг показаться растаявшим и превратившимся в тёплую жидкость. Эти изменения оказывают наиболее благотворное воздействие, когда за ними просто наблюдают, а не интерпретируют. Придание им определённого значения или рассказ о них на этой стадии может переключить восприятие ребёнка на более развитую часть мозга, что может с лёгкостью нарушить прямую связь, установленную с рептилиевой зоной.
Телесные реакции, которые появляются вместе с ощущениями, как правило, включают в себя
— непроизвольное дрожание,
— тряску и
— плач.
Тело может хотеть двигаться медленно и особенным образом. Если эти реакции будут подавлены или прерваны убеждениями о том, что нужно быть сильным (взрослым, отважным), вести себя нормально и переносить подобные чувства, то они окажутся не в состоянии эффективно разрядить накопленную энергию.
Ещё одна характерная черта уровня переживаний, генерируемых рептилиевой зоной, это важность ритма и времени. Подумайте об этом... всё в животном мире продиктовано циклами.
— Времена года сменяют друг друга,
— луна растёт и убывает,
— приливы приходят и уходят,
— солнце восходит и заходит.
Животные следуют ритму природы — они
— спариваются,
— рождают,
— кормятся,
— охотятся,
— спят и впадают в зимнюю спячку, реагируя на природный маятник.
Так же действуют и те реакции, которые приводят травматические реакции к их естественному разрешению.
Для людей эти ритмы предоставляют двоякий выбор. Во-первых, они движутся в гораздо более медленном ритме по сравнению с тем, к которому мы привыкли. Во-вторых, они находятся вне нашего контроля. Мы можем лишь раскрыться для целительных циклов, наблюдать их и обосновывать, но их нельзя оценивать, манипулировать ими, подгонять или изменять их. Когда они получают необходимое им время и внимание, они оказываются в состоянии завершить свою целительную миссию.
Погружаясь в царство инстинктивных реакций, ваш ребёнок пройдёт как минимум один из таких циклов. Как вам узнать, когда он завершится? Настройтесь на своего ребёнка. Травмированные дети, которые будут оставаться в режиме ощущений, не вовлекаясь в мыслительный процесс, почувствуют облегчение и раскрытие; и затем их внимание снова сосредоточивается на внешнем мире. Вы сможете почувствовать это изменение в вашем ребёнке, и поймете, что произошел исцеляющий процесс.
Разрешение травматической реакции делает намного больше, чем просто исключает вероятность возникновения подобных реакций в дальнейшей жизни. Оно стимулирует способность проходить через угрожающие ситуации с гораздо большей лёгкостью. Оно создаёт, по сути, естественную устойчивость к стрессу.
Нервная система, привыкшая к вхождению в стресс и последующему выходу из него, более здорова, чем нервная система, обременённая постоянным, если не накапливающимся, уровнем стресса. Дети, которых побуждают обращать внимание на свои инстинктивные реакции, будут награждены пожизненным наследием здоровья и силы.
Как я могу узнать, был ли травмирован мой ребёнок?
Любое необычное поведение, которое начинается вскоре после весьма пугающего эпизода или медицинской процедуры, в частности анестезии, может указывать на то, что ваш ребёнок травмирован.
Навязчивые, повторяющиеся изощрённые действия (такие, как частые удары игрушечной машиной по кукле) являются практически верным признаком неразрешённой реакции на травматическое событие. (Само действие может быть буквальным проигрыванием травмы, а может и не быть им).
Другие признаки травматического стресса включают в себя следующие:
1. Настойчивое, контролирующее поведение.
2. Регрессию к более ранним паттернам поведения, таким, как сосание пальца.
3. Вспышки раздражения, неконтролируемые приступы гнева.
4. Гиперактивность.
5. Тенденция к пугливости.
6. Повторяющиеся ночные ужасы или кошмары, беспокойное движение во сне, ночное недержание мочи.
7. Неспособность сосредоточиться в школе, забывчивость.
8. Чрезмерная агрессивность или застенчивость, избегание или боязливость.
9. Сильная потребность уцепиться за кого-то.
10. Боли в желудке, головные боли или другие недомогания неизвестного происхождения.
Для того, чтобы выяснить, является ли это необычное поведение на самом деле травматической реакцией, попробуйте упомянуть о пугающем эпизоде и посмотрите, как ваш ребёнок отреагирует на это. Травмированный ребёнок может не захотеть, чтобы ему напоминали о предрасполагающем к травме событии, или, наоборот, при первом напоминании он станет возбуждённым или напуганным, и будет не в состоянии перестать говорить о нём.
Напоминания обнаруживаются и ретроспективно. Дети, которые уже «выросли» из своих необычных паттернов поведения, не обязательно разрядили ту энергию, которая дала им начало. Причина того, что травматические реакции могут скрываться годами, состоит в том, что взрослеющая нервная система способна контролировать избыточную энергию. Напоминая вашему ребёнку о пугающем происшествии, которое форсировало изменённое поведение в прошлые годы, вы запросто можете пробудить признаки травматического остатка.
Повторная активация травматического симптома не должна быть поводом для беспокойства. Физиологические процессы, которые участвуют в этом, при всей своей примитивности, прекрасно реагируют на вмешательства, которые одновременно приводят их в действие и позволяют им следовать естественным путём исцеления. Дети удивительно восприимчивы к переживанию целительной стороны травматической реакции. Ваша работа* состоит в том, чтобы просто дать возможность этому произойти.
Сэмми: история случая
Это пример того, что может случиться, когда относительно рядовой инцидент происходит неудачно.
Сэмми проводил выходные со своей бабушкой и приёмным дедушкой как раз в то время, когда я гостил у них. Сэмми вёл себя как невозможный тиран, агрессивно и безжалостно пытаясь контролировать новую для него окружающую обстановку. Ничто не радовало его; каждый раз, проснувшись, он был в скверном настроении. Когда он спал, он крутился и вертелся, как будто боролся со своей постелью. Такое поведение не было совершенно неожиданным со стороны ребёнка двух с половиной лет, чьи родители уехали на выходные — дети, испытывающие беспокойство при разлуке, часто выражают это в своих действиях. Однако Сэмми всегда нравилось гостить у бабушки с дедушкой, и это поведение казалось им экстремальным.
Дедушка с бабушкой рассказали, что шесть месяцев назад Сэмми упал со своего высокого стульчика и рассёк себе подбородок. С обильным кровотечением он был доставлен в ближайшую реанимацию. Когда пришла медсестра, чтобы измерить его температуру и кровяное давление, он был так напуган, что она не смогла зарегистрировать жизненно важные показатели его состояния. После этого двухлетний ребёнок был привязан к «педиатрическому папуасу» (доске с пристяжными ремнями), и его ноги и торс были обездвижены. Единственной частью тела, которой он мог двигать, была его голова и шея — и, естественно, он стал делать это, так энергично, как только мог. Доктора отреагировали на это так, что привязали его ещё сильнее, чтобы наложить швы на подбородок.
После этого огорчительного события, мама и папа повели Сэмми в кафе-гамбургер, а после этого — в развлекательный центр. Мама была очень внимательна к нему и заботливо относилась к его переживаниям испуга и обиды, и все казалось забытым.
Однако вскоре после этого события началось тираническое поведение мальчика. Могло ли чрезмерно контролирующее поведение Сэмми иметь отношение к воспринятой им беспомощности в результате его травмы?
Я обнаружил, что Сэмми несколько раз уже попадал в отделение экстренной помощи с различными повреждениями, хотя он никогда не проявлял ужас и панику в такой степени, как после падения. Когда его родители вернулись, мы согласились исследовать, не мог ли этот травматический заряд быть все ещё связанным с недавним переживанием.
Мы все собрались в домике, в котором я жил. Сэмми наотрез отказался говорить о своём падении или о том, что произошло в больнице. Родители, бабушка с дедушкой и Сэмми наблюдали за тем, как я кое-как посадил его мягкого Винни-Пуха на стул, с которого он упал и должен был быть отправлен в больницу. Сэмми пронзительно вскрикнул, быстро побежал к двери и, перебежав через пешеходный мост, понесся по узкой тропинке к заливу. Наши подозрения подтвердились. Его последний визит в больницу не был ни благоприятным, ни забытым. Поведение Сэмми указывало на то, что это игра была потенциально травмирующей для него.
Родители Сэмми привели его обратно от залива. Он отчаянно цеплялся за маму. Готовясь к следующей игре, мы уверили его, что все мы будем рядом, чтобы защитить Винни-Пуха. И снова он убежал, но на этот раз он убежал в мою спальню. Мы пошли туда вслед за ним, чтобы посмотреть, что произойдёт дальше. Сэмми подбежал к кровати и начал колотить по ней обеими руками, глядя на меня с ожиданием. Истолковав это, как знак продолжать, я положил Винни-Пуха под одеяло, а Сэмми положил на кровать рядом с ним. «Сэмми, давай мы все вместе поможем Винни-Пуху». Я держал Винни-Пуха под одеялом и просил каждого помочь ему. Сэмми смотрел на это с интересом, но вскоре встал и подбежал к своей маме. Прижавшись к ней, он сказал: «Мамочка, я боюсь». Мы не стали давить на него и подождали до тех пор, пока он не был готов продолжить игру.
В следующий раз бабушку и Винни-Пуха держали под одеялом вместе, а Сэмми активно участвовал в их спасении. Когда Винни-Пух был освобождён, Сэмми подбежал к своей маме и в страхе ещё сильнее прижался к ней, но у него также появилось и растущее ощущение восторга, триумфа и гордости, его грудь раскрылась и удерживалась высоко. В следующий раз, когда он держался за маму, то он уже меньше прижимался к ней и больше прыгал от восторга. Мы подождали, пока Сэмми не был готов играть снова. Все, кроме Сэмми, по очереди были спасены вместе с Винни-Пухом. С каждым избавлением, Сэмми становился всё энергичнее, стаскивая одеяло.
Когда настала очередь Сэмми лежать под одеялом вместе с Винни-Пухом, он стал довольно возбуждённым и несколько раз убегал в мамины объятия, прежде чем смог принять этот последний вызов. Он храбро забрался под одеяло вместе с Винни-Пухом, а я мягко придерживал одеяло. Я видел, как его глаза расширились от страха, но всего лишь на мгновение. Затем он схватил Винни-Пуха, сбросил одеяло и бросился в мамины объятия. Всхлипывая и дрожа, он вскрикивал: «Мамочка, уведи меня отсюда. Мамочка, сними это с меня». Его поражённый отец сказал, что это были те же слова, которые Сэмми выкрикивал, будучи привязанным к «папуасу» в больнице. Он ясно помнил это, так как был тогда весьма удивлён таким прямым и чётким требованием, произнесенным его сыном, которому было всего два с небольшим года.
Мы ещё несколько раз прошли через это избавление. Каждый раз Сэмми проявлял всё больше силы и больше триумфа. Вместо того, чтобы в страхе бежать к своей маме, он восторженно прыгал вверх и вниз. С каждым новым успешным избавлением, мы все хлопали в ладоши и танцевали вместе, восклицая: «Ура Сэмми, ура, ура, Сэмми спас Винни-Пуха!» Сэмми, мальчик двух с половиной лет, справился с переживанием, которое подорвало его силы несколько месяцев назад.
— Что могло произойти, если бы мы не произвели этой интервенции?
— Стал бы Сэмми более тревожным, гиперактивным и контролирующим?
— Могла ли травма иметь своим результатом ограниченное и менее адаптивное поведение впоследствии?
— Мог ли он начать вновь проигрывать это событие десятилетия спустя, или в нём развились бы необъяснимые симптомы (например,
— боли в животе,
— мигрени,
— приступы тревожности), возникшие по непонятным причинам?
Несомненно, все эти сценарии возможно — и в равной степени невозможно — обнаружить. Мы не можем знать, как и когда травматическое переживание ребёнка вторгнется в его или её жизнь в новой форме, и произойдёт ли это вообще когда-нибудь. Однако, мы можем помочь защитить своих детей от этих возможных последствий, предотвратив их. Мы также можем помочь им развиться в более уверенных в себе и непосредственных взрослых людей.
Травматическая игра, повторное проигрывание и повторное преодоление
Важно принимать во внимание разницу между
— травматической игрой,
— травматическим проигрыванием и
— переработкой травмы, которую мы наблюдали в случае с Сэмми.
Травмированные взрослые часто приводят в действие то событие, которое некоторым образом представляет, хотя бы для их бессознательного, исходную травму. Подобным образом и дети воссоздают травматические события в своей игре. И хотя они могут не осознавать того смысла, которое стоит за их поведением, они испытывают глубокое побуждение со стороны чувств, связанных с исходной травмой, к их воспроизведению.
Даже если они отказываются говорить о травме, травматическая игра — это один из способов, с помощью которого ребёнок рассказывает нам свою историю о событии.
В своей книге «Слишком напуган, чтобы плакать»* (* Lenore Terr. Too Scared to Cry. Basic Books, 1984) Ленор Терр описывает игру и реакции Лорен, девочки трёх с половиной лет, когда она играет в игрушечные машинки. «Машины едут на людей», — говорит Лорен, с жужжанием двигая две машинки прямо на кукольных человечков. «Они целятся своими снарядами в людей. Люди боятся. Снаряды врезаются им в живот, и в рот,-и в... [она показывает на свою юбку]. У меня болит живот. Я больше не хочу играть». Лорен останавливается, когда этот телесный симптом страха внезапно выходит на поверхность. Это — типичная реакция. Она снова и снова может возвращаться к той же самой игре, и каждый раз она будет останавливаться, когда страх будет возникать в ней в виде боли в её животе. Некоторые психологи скажут, что Лорен использует игру, пытаясь обрести некоторый контроль над ситуацией, которая травмировала её. Её игра напоминает некоторые «разоблачающие» способы лечения, которые обычно применяются, чтобы помочь взрослым преодолеть фобии. Терр, однако, указывает на то, что такая игра достаточно медленна в исцелении дистресса ребёнка — если она вообще исцеляет их. Чаще всего эта игра навязчиво повторяется снова и снова без какого-либо разрешения. Оставаясь неразрешённой, повторяющаяся травматическая игра может усилить травматическое воздействие таким же образом, как повторное проигрывание и катарсическое проживание травматических переживаний может усилить травму у взрослых.
Переработка или повторное преодоление травматического переживания, как мы видели это в случае с Сэмми, представляет собой процесс, который в корне отличается от травматической игры или повторного проигрывания. Предоставленные сами себе, большинство детей попытаются избежать травматических чувств, которые пробуждает их игра. Но, получив верное направление, Сэмми смог «прожить свои чувства» при помощи постепенного и последовательного овладения своим страхом. Используя это поэтапное преодоление травматического события и поддержку мишки Винни-Пуха, Сэмми смог выйти победителем и героем. Чувство триумфа и отваги почти всегда сигнализирует об успешном завершении преодоления травматического события.
Вперёд: http://healthy-back.livejournal.com/272182.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/271713.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/268264.html#cont
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/271713.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/268264.html#cont
Пятилетний Джонни, гордо едущий на своём первом велосипеде, наскакивает на лежащий на земле кусок гравия и влетает прямо в дерево. В тот же миг он падает без сознания. Вставая, весь в слезах, он чувствует себя дезориентированным и каким-то непохожим на самого себя. Его родители обнимают его, утешают и снова сажают на велосипед, всё это время хваля его за храбрость. Они не понимают, насколько он потрясён и напуган.
Годы спустя после этого, на первый взгляд малозначительного, события Джон, управляя машиной, в которой едут его женой и детьми, сворачивает, чтобы избежать столкновения с приближающейся машиной, и замирает посреди поворота. К счастью, другому водителю удаётся успешно сманеврировать и избежать катастрофы.
Спустя несколько дней, однажды утром Джон начинает чувствовать себя неспокойно в машине по дороге на работу. Его сердце начинает ускоренно биться; его руки холодеют и покрываются потом. Чувствуя угрозу и ощущая себя в ловушке, он испытывает внезапный импульс выпрыгнуть из машины и убежать. Он осознаёт «безумство» своих чувств, понимает, что никто не пострадал, и постепенно эти симптомы утихают. Однако, смутное и ноющее предчувствие преследует его большую часть дня. Возвратившись вечером домой безо всяких происшествий, он чувствует облегчение.
На следующее утро Джон выезжает пораньше, чтобы избежать интенсивного движения, и задерживается допоздна, чтобы обсудить с коллегами текущие дела. Когда он возвращается домой, он раздражён и несдержан. Он спорит с женой и огрызается на детей. Джон рано ложится спать. Он просыпается посреди ночи и смутно вспоминает сон, в котором его машина становится неуправляемой. Он покрывается потом. За этой ночью следует ещё несколько мучительных ночей.
Джон переживает отсроченную травматическую реакцию на происшествие с велосипедом, случившееся с ним в детстве. Это может показаться невероятным, но посттравматические реакции такого типа широко распространены. После более чем двадцатипятилетней работы с людьми, страдающими от травмы, я могу утверждать, что, по меньшей мере, половина моих клиентов имела травматические симптомы, которые оставались в бездействии в течение значительного периода времени, а потом выходили на свет. Для многих людей интервал между событием и проявлением симптомов составляет от шести недель и до восемнадцати месяцев. Однако латентный период может длиться целые годы или даже десятилетия. В обоих случаях реакции часто приводятся в действие на первых взгляд незначительными событиями.
Конечно же, не каждый несчастный случай, происшедший в детстве, производит отсроченную травматическую реакцию. Одни из них вовсе не имеют никакого остаточного эффекта. Другие, включая и те, которые рассматриваются как «незначительные» и давно забытые происшествия детства, могут иметь значительные последствия.
— Падение,
— кажущаяся несложной хирургическая операция,
— потеря родителя в результате смерти или развода,
— тяжёлая болезнь,
— даже обрезание и другие рядовые медицинские процедуры — всё это может вызвать травматические реакции позднее в жизни, в зависимости от того, как ребёнок переживает их в тот момент, когда они происходят.
Среди всех перечисленных выше травматических событий прошлого медицинские процедуры, безусловно, являются самыми распространёнными и потенциально имеют самое сильное воздействие. Во многих клиниках (непреднамеренно) персонал усиливает страх уже напуганного ребёнка. При подготовке к некоторым рядовым процедурам младенцев крепко привязывают к «папуасу» («papooses»)* (Papooses — педиатрическая доска с пристяжными ремнями. (Прим. научн.ред.)), чтобы они не могли двигаться. Однако если ребёнок оказывает настолько сильное сопротивление, что его необходимо связывать, то этот ребёнок слишком напуган, и такое ограничение его свободы приведёт к мучительным последствиям. Таким же образом, ребёнок, который сильно напуган, не будет подходящим кандидатом для анестезии до тех пор, пока ощущение спокойствия не будет восстановлено. Ребёнок, которому сделали анестезию в момент испуга, почти наверняка будет травмирован — зачастую серьёзно. Дети могут быть травмированы даже грубо поставленной клизмой или термометром.
Большинство травм, связанных с медицинскими процедурами, можно предотвратить, если медицинские работники сделают следующее:
1. Попросят родителей оставаться вместе с детьми.
2. Как можно больше объяснят им заранее.
3. Отложат процедуру до тех пор, пока дети не успокоятся.
Проблема — в том, что немногие профессионалы понимают, что такое травма, или то, какие продолжительные и проникающие воздействия могут оказывать такие процедуры. И хотя медицинский персонал часто заботится о благополучии детей, им может помочь дополнительная информация от вас, потребителя.
Падения и несчастные случаи — это нормальная и часто неопасная составляющая взросления. Однако время от времени ребёнок может переживать травматическую реакцию из-за одного из этих каждодневных происшествий. Если вы стали свидетелем такого несчастного случая, то вовсе не обязательно, чтобы вы пришли к пониманию о степени его тяжести. Ребёнок может быть травмирован событиями, которые взрослому покажутся относительно незначительными.
Важно иметь в виду тот факт, что дети могут вполне успешно скрывать признаки травматического воздействия, особенно когда они чувствуют, что если «им не больно», то мама и папа будут спокойны. Вашим лучшим союзник при оказании вашему ребёнку той помощи, в которой он нуждается, становятся знания. Вот несколько направляющих рекомендаций:
Прежде всего, займитесь своими собственными реакциями, внутренне признав собственную тревогу и страх за травмированного ребёнка. Сделайте глубокий вдох и медленно выдохните; ощутите чувства в собственном теле. Если вы всё ещё расстроены, повторите это ещё раз. Время, которое вы потратите на обретение собственного спокойствия, стоит того. Это усилит вашу способность быть полностью присутствующим с ребёнком, сводя к минимуму его реакции на ваш страх или замешательство. Если у вас есть время взять себя в руки, ваше собственное принятие несчастного случая поможет вам сфокусировать внимание на потребностях ребёнка.
Если вы будете слишком эмоциональны, есть вероятность того, что вы напугаете ребёнка не меньше, чем напугало его само происшествие. Дети очень чувствительны к эмоциональному состоянию всех взрослых, но в особенности — своих родителей.
Обеспечьте ребёнку покой и неподвижность. Если ранение требует немедленного перемещения, поддержите ребёнка или перенесите его, даже если он/она выглядит способным/ой двигаться самостоятельно. Дети, которые прилагают большие усилия, чтобы показать свою силу, часто делают это, отрицая страх, который они чувствуют. Если вы почувствуете, что ребёнку холодно, осторожно укутайте его плечи и туловище свитером или покрывалом.
Побуждайте (при необходимости — настаивайте) ребёнка отдохнуть достаточное количество времени в безопасном месте. Это особенно важно, если вы замечаете признаки шока или оцепенения:
— остекленевший взгляд,
— бледность,
— быстрое или неглубокое дыхание,
— дрожь,
— потеря ориентации,
— чувство, что он находится где-то в другом месте.
Если поведение ребёнка чрезмерно эмоционально или чересчур спокойно (затишье перед бурей), то отдых очень важен для него. Вы можете помочь ребёнку успокоиться тем, что сами будете расслаблены, тихи и спокойны. Если вам покажется уместным обнять ребёнка, то сделайте это мягко, не сдавливая его.
Мягкое возложение вашей руки в центре спины, за сердцем, может говорить ему о вашей поддержке и ободрении, не препятствуя естественным телесным реакциям ребёнка. Чрезмерное поглаживание или покачивание может препятствовать процессу восстановления (это похоже на слишком усердного ребёнка, который, с добрыми намерениями, калечит раненую птицу).
Когда остекленевший взгляд начнёт исчезать, осторожно направьте внимание ребёнка на его/её телесные ощущения. Мягким голосом спросите: «Что ты чувствуешь в своём теле?» Медленно и спокойно повторите ответ, который вы получили, в форме вопроса — «Ты чувствуешь неприятные ощущения в теле?» — а затем подождите кивка или какой-нибудь иной реакции.
В следующем вопросе вы можете быть конкретнее: «Где у тебя появились эти неприятные ощущения?» (дайте ребёнку показать вам). Если ребёнок покажет на какое-то конкретное место, спросите: «Что именно ты чувствуешь у себя в животе (голове, руке, ноге и т.д.)?» Если ребёнок расскажет об отчётливом ощущении, мягко поинтересуйтесь о его точном местоположении, размерах, форме, цвете, весе и других характеристиках.
Осторожно верните ребёнка к настоящему моменту (например: «Как твоя шишка (синяк, царапина, ожог и т.д.) чувствует себя сейчас?»).
Между вопросами оставляйте паузу в течение одной или двух минут. Это позволит завершиться любому циклу, через который проходит ребёнок, без отвлечения на другой вопрос. Если вы не уверены, завершился ли цикл, подождите, пока ребёнок не подаст вам сигналы
— глубокое спокойное дыхание,
— прекращение плача или дрожания,
— потягивание,
— улыбка,
— установление или прерывание контакта глазами.
Завершение этого цикла может и не означать того, что завершился процесс восстановления. За этим циклом может последовать другой. Держите внимание ребёнка сфокусированным на ощущениях ещё несколько минут, просто для того, чтобы удостовериться, что процесс завершился до конца.
Не заводите дискуссию о происшедшем несчастном случае. Позже у вас будет достаточно много времени на
— рассказы о нём,
— проигрывания его или
— рисование картинок о нём.
А сейчас — время для разрядки и отдыха.
Дайте физическим реакциям ребёнка право на существование в этот период времени. Дети часто начинают плакать или дрожать по мере выхода из шока. Если у вас появится желание остановить этот естественных процесс, сопротивляйтесь ему. Физическое выражение дистресса должно продолжаться до тех пор, пока оно не остановится или не выровняется само по себе. Завершение этого процесса обычно занимает несколько минут. Исследования показывают, что дети, у которых есть возможность сделать это сразу после несчастного случая, имеют меньше проблем при выздоровлении.
Ваша задача состоит в том, чтобы сообщить ребёнку, что плач и дрожание — это нормальные, здоровые реакции. Успокаивающая рука, лежащая у него на спине или на плече, вместе с несколькими мягко произнесенными словами, такими как: «Всё в порядке» или «Всё хорошо — просто позволь всему, что пугает тебя, вытряхнуться вон», могут очень сильно помочь ему.
Вашей основной функцией является создание безопасного окружения для того, чтобы ребёнок мог завершить свои естественные реакции на причинённую ему боль. Доверяйте природной способности ребёнка к исцелению. Доверяйте своей собственной способности позволить этому произойти.
Чтобы избежать непреднамеренного нарушения этого процесса, не меняйте положения ребёнка, не отвлекайте его/её внимания, не держите ребёнка слишком крепко и не располагайтесь слишком близко к ребёнку или слишком далеко от него, чтобы сохранить ощущение комфорта.
Отметьте, когда ребёнок снова начнёт ориентироваться во внешнем мире. Ориентация — это признак завершения.
В заключение, займитесь эмоциональными реакциями ребёнка. Как только ребёнок начнёт выглядеть спокойным и в безопасности (не раньше, но можно позже), выделите время на рассказы или на проигрывание происшествия. Начните с того, что попросите ребёнка рассказать о том, что произошло. Он/она могут переживать
— злость,
— страх,
— печаль,
— смущение,
— стыд или
— вину.
Расскажите ребёнку о том, как вы сами, или один из ваших знакомых, чувствовал то же самое или пережил такой же несчастный случай. Это поможет «нормализовать» то, что чувствует ребёнок. Скажите ему, что какие бы чувства он ни испытывал, это нормально и достойно внимания.
Принимая эти меры по оказанию первой помощи, доверяйте самим себе. Не думайте много о том, «правильно ли вы делаете это».
Травма не всегда может быть предотвращена; такова правда жизни. Но она может быть исцелена. Она является прерванным процессом, который предназначен природой к самостоятельному завершению при любой возможности. Если вы создадите такую возможность, ваш ребёнок завершит этот процесс и избежит болезненного воздействия травмы.
Создание возможности для исцеления похоже на изучение обычаев чужой страны. Это не трудно — всего лишь по-другому. Это требует того, чтобы вы и ваш ребёнок перешли из царства мыслей и эмоций в другое, гораздо более фундаментальное царство физических ощущений. Первичная задача заключается в том, чтобы обращать внимание на то, как все ощущается и как тело реагирует на это. Короче говоря, возможности вращаются вокруг ощущений.
Травмированный ребёнок, который имеет связь с внутренними ощущениями, обращает внимание на импульсы, исходящие от рептилиевого центра. В результате этого ребёнок может заметить тонкие изменения и реакции, каждая из которых предназначена для помощи в разрядке избыточной энергии и в завершении чувств и реакций, которые ранее были блокированы. Отмечание этих изменений и реакций усиливает их.
Эти изменения могут быть в высшей степени таинственными: то, что внутренне ощущается, как камень, может вдруг показаться растаявшим и превратившимся в тёплую жидкость. Эти изменения оказывают наиболее благотворное воздействие, когда за ними просто наблюдают, а не интерпретируют. Придание им определённого значения или рассказ о них на этой стадии может переключить восприятие ребёнка на более развитую часть мозга, что может с лёгкостью нарушить прямую связь, установленную с рептилиевой зоной.
Телесные реакции, которые появляются вместе с ощущениями, как правило, включают в себя
— непроизвольное дрожание,
— тряску и
— плач.
Тело может хотеть двигаться медленно и особенным образом. Если эти реакции будут подавлены или прерваны убеждениями о том, что нужно быть сильным (взрослым, отважным), вести себя нормально и переносить подобные чувства, то они окажутся не в состоянии эффективно разрядить накопленную энергию.
Ещё одна характерная черта уровня переживаний, генерируемых рептилиевой зоной, это важность ритма и времени. Подумайте об этом... всё в животном мире продиктовано циклами.
— Времена года сменяют друг друга,
— луна растёт и убывает,
— приливы приходят и уходят,
— солнце восходит и заходит.
Животные следуют ритму природы — они
— спариваются,
— рождают,
— кормятся,
— охотятся,
— спят и впадают в зимнюю спячку, реагируя на природный маятник.
Так же действуют и те реакции, которые приводят травматические реакции к их естественному разрешению.
Для людей эти ритмы предоставляют двоякий выбор. Во-первых, они движутся в гораздо более медленном ритме по сравнению с тем, к которому мы привыкли. Во-вторых, они находятся вне нашего контроля. Мы можем лишь раскрыться для целительных циклов, наблюдать их и обосновывать, но их нельзя оценивать, манипулировать ими, подгонять или изменять их. Когда они получают необходимое им время и внимание, они оказываются в состоянии завершить свою целительную миссию.
Погружаясь в царство инстинктивных реакций, ваш ребёнок пройдёт как минимум один из таких циклов. Как вам узнать, когда он завершится? Настройтесь на своего ребёнка. Травмированные дети, которые будут оставаться в режиме ощущений, не вовлекаясь в мыслительный процесс, почувствуют облегчение и раскрытие; и затем их внимание снова сосредоточивается на внешнем мире. Вы сможете почувствовать это изменение в вашем ребёнке, и поймете, что произошел исцеляющий процесс.
Разрешение травматической реакции делает намного больше, чем просто исключает вероятность возникновения подобных реакций в дальнейшей жизни. Оно стимулирует способность проходить через угрожающие ситуации с гораздо большей лёгкостью. Оно создаёт, по сути, естественную устойчивость к стрессу.
Нервная система, привыкшая к вхождению в стресс и последующему выходу из него, более здорова, чем нервная система, обременённая постоянным, если не накапливающимся, уровнем стресса. Дети, которых побуждают обращать внимание на свои инстинктивные реакции, будут награждены пожизненным наследием здоровья и силы.
Любое необычное поведение, которое начинается вскоре после весьма пугающего эпизода или медицинской процедуры, в частности анестезии, может указывать на то, что ваш ребёнок травмирован.
Навязчивые, повторяющиеся изощрённые действия (такие, как частые удары игрушечной машиной по кукле) являются практически верным признаком неразрешённой реакции на травматическое событие. (Само действие может быть буквальным проигрыванием травмы, а может и не быть им).
Другие признаки травматического стресса включают в себя следующие:
1. Настойчивое, контролирующее поведение.
2. Регрессию к более ранним паттернам поведения, таким, как сосание пальца.
3. Вспышки раздражения, неконтролируемые приступы гнева.
4. Гиперактивность.
5. Тенденция к пугливости.
6. Повторяющиеся ночные ужасы или кошмары, беспокойное движение во сне, ночное недержание мочи.
7. Неспособность сосредоточиться в школе, забывчивость.
8. Чрезмерная агрессивность или застенчивость, избегание или боязливость.
9. Сильная потребность уцепиться за кого-то.
10. Боли в желудке, головные боли или другие недомогания неизвестного происхождения.
Для того, чтобы выяснить, является ли это необычное поведение на самом деле травматической реакцией, попробуйте упомянуть о пугающем эпизоде и посмотрите, как ваш ребёнок отреагирует на это. Травмированный ребёнок может не захотеть, чтобы ему напоминали о предрасполагающем к травме событии, или, наоборот, при первом напоминании он станет возбуждённым или напуганным, и будет не в состоянии перестать говорить о нём.
Напоминания обнаруживаются и ретроспективно. Дети, которые уже «выросли» из своих необычных паттернов поведения, не обязательно разрядили ту энергию, которая дала им начало. Причина того, что травматические реакции могут скрываться годами, состоит в том, что взрослеющая нервная система способна контролировать избыточную энергию. Напоминая вашему ребёнку о пугающем происшествии, которое форсировало изменённое поведение в прошлые годы, вы запросто можете пробудить признаки травматического остатка.
Повторная активация травматического симптома не должна быть поводом для беспокойства. Физиологические процессы, которые участвуют в этом, при всей своей примитивности, прекрасно реагируют на вмешательства, которые одновременно приводят их в действие и позволяют им следовать естественным путём исцеления. Дети удивительно восприимчивы к переживанию целительной стороны травматической реакции. Ваша работа* состоит в том, чтобы просто дать возможность этому произойти.
Это пример того, что может случиться, когда относительно рядовой инцидент происходит неудачно.
Сэмми проводил выходные со своей бабушкой и приёмным дедушкой как раз в то время, когда я гостил у них. Сэмми вёл себя как невозможный тиран, агрессивно и безжалостно пытаясь контролировать новую для него окружающую обстановку. Ничто не радовало его; каждый раз, проснувшись, он был в скверном настроении. Когда он спал, он крутился и вертелся, как будто боролся со своей постелью. Такое поведение не было совершенно неожиданным со стороны ребёнка двух с половиной лет, чьи родители уехали на выходные — дети, испытывающие беспокойство при разлуке, часто выражают это в своих действиях. Однако Сэмми всегда нравилось гостить у бабушки с дедушкой, и это поведение казалось им экстремальным.
Дедушка с бабушкой рассказали, что шесть месяцев назад Сэмми упал со своего высокого стульчика и рассёк себе подбородок. С обильным кровотечением он был доставлен в ближайшую реанимацию. Когда пришла медсестра, чтобы измерить его температуру и кровяное давление, он был так напуган, что она не смогла зарегистрировать жизненно важные показатели его состояния. После этого двухлетний ребёнок был привязан к «педиатрическому папуасу» (доске с пристяжными ремнями), и его ноги и торс были обездвижены. Единственной частью тела, которой он мог двигать, была его голова и шея — и, естественно, он стал делать это, так энергично, как только мог. Доктора отреагировали на это так, что привязали его ещё сильнее, чтобы наложить швы на подбородок.
После этого огорчительного события, мама и папа повели Сэмми в кафе-гамбургер, а после этого — в развлекательный центр. Мама была очень внимательна к нему и заботливо относилась к его переживаниям испуга и обиды, и все казалось забытым.
Однако вскоре после этого события началось тираническое поведение мальчика. Могло ли чрезмерно контролирующее поведение Сэмми иметь отношение к воспринятой им беспомощности в результате его травмы?
Я обнаружил, что Сэмми несколько раз уже попадал в отделение экстренной помощи с различными повреждениями, хотя он никогда не проявлял ужас и панику в такой степени, как после падения. Когда его родители вернулись, мы согласились исследовать, не мог ли этот травматический заряд быть все ещё связанным с недавним переживанием.
Мы все собрались в домике, в котором я жил. Сэмми наотрез отказался говорить о своём падении или о том, что произошло в больнице. Родители, бабушка с дедушкой и Сэмми наблюдали за тем, как я кое-как посадил его мягкого Винни-Пуха на стул, с которого он упал и должен был быть отправлен в больницу. Сэмми пронзительно вскрикнул, быстро побежал к двери и, перебежав через пешеходный мост, понесся по узкой тропинке к заливу. Наши подозрения подтвердились. Его последний визит в больницу не был ни благоприятным, ни забытым. Поведение Сэмми указывало на то, что это игра была потенциально травмирующей для него.
Родители Сэмми привели его обратно от залива. Он отчаянно цеплялся за маму. Готовясь к следующей игре, мы уверили его, что все мы будем рядом, чтобы защитить Винни-Пуха. И снова он убежал, но на этот раз он убежал в мою спальню. Мы пошли туда вслед за ним, чтобы посмотреть, что произойдёт дальше. Сэмми подбежал к кровати и начал колотить по ней обеими руками, глядя на меня с ожиданием. Истолковав это, как знак продолжать, я положил Винни-Пуха под одеяло, а Сэмми положил на кровать рядом с ним. «Сэмми, давай мы все вместе поможем Винни-Пуху». Я держал Винни-Пуха под одеялом и просил каждого помочь ему. Сэмми смотрел на это с интересом, но вскоре встал и подбежал к своей маме. Прижавшись к ней, он сказал: «Мамочка, я боюсь». Мы не стали давить на него и подождали до тех пор, пока он не был готов продолжить игру.
В следующий раз бабушку и Винни-Пуха держали под одеялом вместе, а Сэмми активно участвовал в их спасении. Когда Винни-Пух был освобождён, Сэмми подбежал к своей маме и в страхе ещё сильнее прижался к ней, но у него также появилось и растущее ощущение восторга, триумфа и гордости, его грудь раскрылась и удерживалась высоко. В следующий раз, когда он держался за маму, то он уже меньше прижимался к ней и больше прыгал от восторга. Мы подождали, пока Сэмми не был готов играть снова. Все, кроме Сэмми, по очереди были спасены вместе с Винни-Пухом. С каждым избавлением, Сэмми становился всё энергичнее, стаскивая одеяло.
Когда настала очередь Сэмми лежать под одеялом вместе с Винни-Пухом, он стал довольно возбуждённым и несколько раз убегал в мамины объятия, прежде чем смог принять этот последний вызов. Он храбро забрался под одеяло вместе с Винни-Пухом, а я мягко придерживал одеяло. Я видел, как его глаза расширились от страха, но всего лишь на мгновение. Затем он схватил Винни-Пуха, сбросил одеяло и бросился в мамины объятия. Всхлипывая и дрожа, он вскрикивал: «Мамочка, уведи меня отсюда. Мамочка, сними это с меня». Его поражённый отец сказал, что это были те же слова, которые Сэмми выкрикивал, будучи привязанным к «папуасу» в больнице. Он ясно помнил это, так как был тогда весьма удивлён таким прямым и чётким требованием, произнесенным его сыном, которому было всего два с небольшим года.
Мы ещё несколько раз прошли через это избавление. Каждый раз Сэмми проявлял всё больше силы и больше триумфа. Вместо того, чтобы в страхе бежать к своей маме, он восторженно прыгал вверх и вниз. С каждым новым успешным избавлением, мы все хлопали в ладоши и танцевали вместе, восклицая: «Ура Сэмми, ура, ура, Сэмми спас Винни-Пуха!» Сэмми, мальчик двух с половиной лет, справился с переживанием, которое подорвало его силы несколько месяцев назад.
— Что могло произойти, если бы мы не произвели этой интервенции?
— Стал бы Сэмми более тревожным, гиперактивным и контролирующим?
— Могла ли травма иметь своим результатом ограниченное и менее адаптивное поведение впоследствии?
— Мог ли он начать вновь проигрывать это событие десятилетия спустя, или в нём развились бы необъяснимые симптомы (например,
— боли в животе,
— мигрени,
— приступы тревожности), возникшие по непонятным причинам?
Несомненно, все эти сценарии возможно — и в равной степени невозможно — обнаружить. Мы не можем знать, как и когда травматическое переживание ребёнка вторгнется в его или её жизнь в новой форме, и произойдёт ли это вообще когда-нибудь. Однако, мы можем помочь защитить своих детей от этих возможных последствий, предотвратив их. Мы также можем помочь им развиться в более уверенных в себе и непосредственных взрослых людей.
Важно принимать во внимание разницу между
— травматической игрой,
— травматическим проигрыванием и
— переработкой травмы, которую мы наблюдали в случае с Сэмми.
Травмированные взрослые часто приводят в действие то событие, которое некоторым образом представляет, хотя бы для их бессознательного, исходную травму. Подобным образом и дети воссоздают травматические события в своей игре. И хотя они могут не осознавать того смысла, которое стоит за их поведением, они испытывают глубокое побуждение со стороны чувств, связанных с исходной травмой, к их воспроизведению.
Даже если они отказываются говорить о травме, травматическая игра — это один из способов, с помощью которого ребёнок рассказывает нам свою историю о событии.
В своей книге «Слишком напуган, чтобы плакать»* (* Lenore Terr. Too Scared to Cry. Basic Books, 1984) Ленор Терр описывает игру и реакции Лорен, девочки трёх с половиной лет, когда она играет в игрушечные машинки. «Машины едут на людей», — говорит Лорен, с жужжанием двигая две машинки прямо на кукольных человечков. «Они целятся своими снарядами в людей. Люди боятся. Снаряды врезаются им в живот, и в рот,-и в... [она показывает на свою юбку]. У меня болит живот. Я больше не хочу играть». Лорен останавливается, когда этот телесный симптом страха внезапно выходит на поверхность. Это — типичная реакция. Она снова и снова может возвращаться к той же самой игре, и каждый раз она будет останавливаться, когда страх будет возникать в ней в виде боли в её животе. Некоторые психологи скажут, что Лорен использует игру, пытаясь обрести некоторый контроль над ситуацией, которая травмировала её. Её игра напоминает некоторые «разоблачающие» способы лечения, которые обычно применяются, чтобы помочь взрослым преодолеть фобии. Терр, однако, указывает на то, что такая игра достаточно медленна в исцелении дистресса ребёнка — если она вообще исцеляет их. Чаще всего эта игра навязчиво повторяется снова и снова без какого-либо разрешения. Оставаясь неразрешённой, повторяющаяся травматическая игра может усилить травматическое воздействие таким же образом, как повторное проигрывание и катарсическое проживание травматических переживаний может усилить травму у взрослых.
Переработка или повторное преодоление травматического переживания, как мы видели это в случае с Сэмми, представляет собой процесс, который в корне отличается от травматической игры или повторного проигрывания. Предоставленные сами себе, большинство детей попытаются избежать травматических чувств, которые пробуждает их игра. Но, получив верное направление, Сэмми смог «прожить свои чувства» при помощи постепенного и последовательного овладения своим страхом. Используя это поэтапное преодоление травматического события и поддержку мишки Винни-Пуха, Сэмми смог выйти победителем и героем. Чувство триумфа и отваги почти всегда сигнализирует об успешном завершении преодоления травматического события.
Вперёд: http://healthy-back.livejournal.com/272182.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/271713.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/268264.html#cont