Стивен Лаберж. Осознанное сновидение
Dec. 13th, 2006 04:08 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
healthy_backВперёд: http://healthy-back.livejournal.com/315765.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/314903.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/314107.html#content
Как и в случае с Мирандой, записи полиграфа у Рэнди полностью согласовывались с описанием осознанного сновидения. Во время тридцатисекундного промежутка сексуальной активности, отмеченного вторым и третьим сигналами, наблюдалось увеличение темпа дыхания. Измерительное кольцо зафиксировало, что в этот период эрекция, начавшаяся одновременно с БДГ-фазой, достигла максимального уровня. Интересно заметить, что медленное уменьшение пениса началось сразу после оргазма.
Во время оргазма у Рэнди, так же как и у Миранды, не наблюдалось значительной активизации сердечной деятельности. Подводя итог, можно сказать, что оба эксперимента продемонстрировали схожесть физиологических реакций организма во время оргазма во сне. Особенно хорошо это проявлялось в возрастании темпа дыхания у обоих испытуемых. Самым главным выводом может стать утверждение о том, что оргазм во сне оказывает такое же сильное влияние на тело спящего, как и реальный.
Справедливость этого утверждения, возможно, относительна, если учитывать различные типы сновидцев и различные проявления сексуальной активности. Одним из важных половых различий может стать, например, то, что во время своего оргазма Миранда испытывала сокращение вагинальных мышц, тогда как у Рэнди не наблюдалось соответствующего сокращения мышц таза. Отсутствие эякуляции у Рэнди, несмотря на яркое её ощущение, полностью совпадает с моими переживаниями подобного рода. Среди приблизительно девятисот записей моих личных осознанных сновидений можно отыскать около дюжины описаний оргазма в них. Все эти переживания сопровождало яркое ощущение эякуляции,— настолько яркое, что обычно влекло за собой ложное пробуждение, в котором я, казалось, просыпался после «мокрого» сна. Однако, проснувшись реально, я обнаруживал, что ошибался.
Опираясь на эти данные, столь типичные для сексуальной активности осознанно-сновидящих, можно предположить, что «мокрые» сны, переживаемые подростками и мужчинами, лишёнными регулярной сексуальной разрядки, происходят по совершенно иным причинам. Многие из описаний «мокрых» снов полностью лишены сексуального и эротического компонента. В то же время почти каждое сновидение сопровождается спонтанной эрекцией, поэтому «мокрые» сны могут объясняться стимуляцией гениталий и рефлексом эякуляции.
Несмотря на естественность неэротических «мокрых» снов, их нельзя считать обычным явлением. Отчего же тогда возникают «мокрые» сновидения, принимающие облик сексуальных взаимоотношений? Я полагаю, что такие переживания являются результатом переработки во сне чувственной информации, поступающей от гениталий. Естественно, что такая обработка стремится создать «достоверную историю», объясняющую сексуальное возбуждение. Исходя из этого, можно сказать, что «мокрые» сны — это результат реальных эротических ощущений, интерпретированных мозгом сновидца. Короче говоря, сначала появляется эякуляция, а затем «мокрый» сон.
Во время оргазма во сне происходит обратное. Сначала возникает эротический сон, который приводит к ощущению оргазма в мозге. Очевидно, что в этом случае импульсы, посылаемые мозгом к гениталиям, могут подключить рефлекс эякуляции. Поэтому осознанное сновидение может быть «мокрым» только во сне.
Наши данные были получены в результате только одного исследования с привлечением двух испытуемых, поэтому при дальнейшей их интерпретации необходима определённая осторожность. Тем не менее, я рискну заключить, что сексуальная активность и переживание оргазма во время осознанного сновидения вызывают в организме физиологические изменения, очень схожие с теми, что происходят во время подобной активности в состоянии бодрствования.
Важным исключением является незначительное увеличение сердечной деятельности в момент сновидного оргазма. Во время бодрствующей сексуальной активности этот показатель в два-три раза выше. Этот факт может иметь практическую пользу. Для людей с больным сердцем секс является опасным, а иногда и фатальным упражнением. Секс в сновидении безопасен для всех, а для многих парализованных людей он может стать единственной формой сексуальной разрядки.
Значение проведенного эксперимента
Мы показали, что секс в сновидении похож на секс реальный, пение и счёт похожи на реальное пение и счёт, время сновидения похоже на реальное время. Ну и что? Вы вправе спросить, какое значение всё это имеет для вас. Позвольте мне объяснить, каким образом все полученные результаты могут приобрести огромную важность для каждого сновидца.
В эксперименте с пением и счётом мы просили испытуемых сделать две вещи: во-первых, выполнить поставленную задачу во время бодрствования, во-вторых, всего лишь представить себе её выполнение. Рассмотрев воображаемое пение и счёт, мы обнаружили, что ни одно из этих действий не влечёт заметного повышения активности мозга. В то же время пение и счёт во время осознанного сновидения повышает эту активность почти так же, как и реальное выполнение этих действий. Это говорит о том, что осознанное сновидение (а значит, и любое сновидение вообще) больше похоже на реальное действие, чем на работу воображения.
Согласно теории, поддерживаемой многими психологами и нейрофизиологами, мозг человека, воображающего какой-то объект, работает примерно так же, как и во время действительного восприятия этого объекта. Если это так, то воображение (или память) и восприятие различаются лишь степенью, определяющей яркость и насыщенность переживания. Однако воображаемое яблоко нельзя ни пощупать, ни попробовать.
Образы и воспоминания — это лишь смутные отражения, лишённые яркости настоящего восприятия. С другой стороны, иногда бывает очень трудно различить внутренние и внешние переживания, как это бывает с людьми, склонными к галлюцинациям. Наша способность отличать воспоминания прошлых переживаний от текущего восприятия, несомненно, помогает нам выжить. Если бы наш далекий предок, встретившийся лицом к лицу с саблезубым тигром, был охотником, которого часто бы посещали яркие образы всех виденных им тигров, то он наверняка не знал бы, от кого из них убегать, и был бы съеден! В результате у него не было бы потомства и никому бы из нас не досталось такого ужасного воображения!
Поблагодарим эволюцию за то, что большинство из нас унаследовало способность различать внутренние и внешние события, исключая, конечно, сновидения. Это исключение объясняется тем, что во время БДГ-сна часть мозга, подавляющая яркость образов, сама оказывается подавленной и позволяет воспоминаниям и умственным образам существовать с не меньшей яркостью, чем при восприятии во время бодрствования. Именно так мы обычно их и переживаем, ошибочно принимая за внешнюю реальность, пока нам не посчастливится обрести осознанность.
Есть основания полагать, что различие в степени яркости восприятия имеет нейрофизиологическую основу и объясняется соответствующим различием в интенсивности разрядки нейронов в мозге. Свидетельства осознанно сновидящих, так же как и результаты описанных ранее экспериментов, позволяют сделать вывод, что уровень активности мозга во время осознанных сновидений совпадает, а очень часто и превосходит подобный уровень, сопровождающий восприятие во время бодрствования.
Яркость восприятия — самый главный критерий, с помощью которого мы судим о реальности происходящего. В известной истории Самуэль Джонсон пнул камень, чтобы продемонстрировать, что он считает «реально реальным». Однако если бы каким-то невероятным образом он в этот момент очутился в сновидении, то камень, который бы он пнул во сне, мог с лёгкостью оказаться довольно твёрдым и «реальным». С точки зрения мозга всё, что кажется реальным, реально на все сто процентов.
Если собрать воедино все результаты нашей работы в Стэнфордской лаборатории, то они явятся убедительным доказательством того, что события, происходящие во внутреннем мире сновидений (в особенности, осознанных), вызывают в мозге сновидца физические изменения не менее реальные, чем аналогичные события внешнего мира. Результаты экспериментов, собранные в этой главе, доказывают, что некоторые виды деятельности во сне воздействуют на мозг и тело спящего так же, как и соответствующие реальные действия. Это хорошо соотносится с тем фактом, что обычные сновидения, переживаемые сновидцем, полностью реальны, и нет ничего удивительного в том, что некоторые из них (особенно, осознанные) кажутся даже реальнее, чем физический мир. Можно поспорить с бытующим на Западе мнением, что сновидения — всего лишь нечто, лишенное смысла и реальности. Напротив, всё, что мы делаем в сновидениях (или оставляем несделанным), может воздействовать на нас во много раз сильнее, чем то, что мы делаем (или не делаем) во время бодрствования.
Я верю, что наши открытия найдут себе множество великолепных применений. Основными областями их использования могут стать философия, психофизиология и нейрология. Все эти три дисциплины уже давно проявляют интерес к взаимосвязи между умственным и физическим миром.
Проблема «разума-тела» на самом деле является совокупностью проблем, вернее, одной, но принимающей множество форм. Среди этого разнообразия форм достойное место занимает возможность связи между субъективными (ментальными) событиями сна и объективными (физическими) событиями, происходящими в мозге сновидца. На это я отчасти могу дать ответ: события во сне тесно переплетаются с событиями в мозге. Для того, чтобы эта модель психофизиологического переплетения могла дать более точную картину реальности, требуются дополнительные исследования. И даже если в дальнейшем обнаружатся некоторые недостатки нашей модели, всё равно эмпирически она доказала несостоятельность дуалистических концепций сновидений, таких, как традиционное мнение о том, что душа (или «астральное тело») летает по миру сновидений, полностью освободившись от тела и мозга.
Результаты наших исследований могут вдохновить психологов, нейрофизиологов и психофизиологов на продолжение попыток поиска связи между объективно измеренными физиологическими реакциями и субъективными переживаниями. Мы находимся в самом начале пути к определению взаимоотношений мозга и разума, однако возможно, что наша работа в Стэнфорде позволит человечеству приблизить тот день, когда микрокосмосу человеческого мозга откроется структура разума.
Глава 5. Переживание осознанного сновидения
Давайте сразу начнём с главного — предоставим слово сновидениям:
В другом сне, описываемом Энн Фэрэдей, анонимная сновидица оказалась перед неприятной дилеммой: ей нужно было либо отдаться «фантастическому любовнику» и впоследствии быть задушенной им, либо просто никогда больше не заниматься любовью. Энн Фэрэдей пишет, что возрастающее желание жить полной жизнью и не превращаться в живого мертвеца заставило женщину выбрать первое. Но когда её вывели на арену, она вдруг обрела осознанность. Стремясь получить как можно больше от своего осознанного сновидения, она решила перехитрить всех, продолжив игру. В тот момент, когда она улыбнулась, представив, как проснётся и в конце концов будет свободна, пространство сна расширилось, а краски стали ярче. Она стала подниматься вверх. Когда сцена сменилась, женщина почувствовала, что летит... Позднее в своём осознанном сне она обнаружила, что «по-прежнему страстно стремится к любви», однако теперь не было причин беспокоиться о возможной потере, потому что она «смогла насладиться более приятным переживанием» (1).
Вот как Оливер Фоке описывает один из своих осознанных снов:
Три отрывка, процитированные здесь, иллюстрируют многообразие форм и содержания осознанных снов. Вполне возможно, что после прочтения огромного количества свидетельств людей, переживших осознанные сновидения, вы вдохновитесь идеей самостоятельно испытать нечто подобное. Осознанные сновидения, описанные в данной книге, позволят нам довольно полно представить всю сложность этого феномена. Вы будете хорошо информированы о том, что говорят сновидцы о своих переживаниях. Однако сможете ли вы по-настоящему понять, что представляют собой осознанные сновидения? Вам никогда не узнать, что такое огонь, если вас не согрело (а может, даже обожгло!) его пламя, вы не сможете представить вкус фрукта, которого вы не ели, или звучание струйного квартета Бетховена, которого никогда не слышали. Точно так же вам ни за что не понять до конца, на что похожи осознанные сновидения, пока вы сами не переживёте что-нибудь подобное. Однако я всё же постараюсь приблизить вас к пониманию этого явления, обобщая некоторые наиболее схожие с ним переживания, встречающиеся в обычной дневной и ночной жизни.
Уделите несколько минут тому, чтобы определить нынешний уровень вашей подготовленности. В первую очередь, обратите внимание на то, способны ли вы различать образы, цвета, движения, размерность, то есть доступно ли вашему зрительному восприятию всё многообразие и яркость окружающего мира. Затем остановите своё внимание на различных звуках, воспринимаемых слухом. Диапазон интенсивности и высоты тона включает в себя и привычное чудо речи, и таинство музыки. Оцените границы восприятия, доступные каждому из ваших чувств: вкусу, обонянию и осязанию. Продолжение такого самоанализа позволит вам раскрыть свою душу, прячущуюся внутри, в центре удивительной вселенной чувственного восприятия. Постарайтесь заметить тонкую, но очень важную особенность: любое ваше переживание сопровождается процессом отражения. Вы в состоянии не только воспринимать чувственные впечатления, но, если постараться, сможете осознавать сам процесс восприятия.
Обычно разум фокусируется на объектах, находящихся вне нас, но иногда он может обращаться и вовнутрь. Сосредоточить внимание на том, кто сосредоточивает своё внимание, означает примерно то же, что оказаться перед зеркалом, лицом к лицу со своим отражением. Состояние внутреннего самоотражения называется сознанием. Предупреждаю читателей, что ввожу этот термин только для обозначения описанного выше состояния самоотраженного разума. (Некоторые авторы используют слово «сознание», говоря об умственных способностях атомов водорода! Это не совсем то, что я имею в виду, однако достаточно красноречиво).
Я верю, что вам удалось раскрыть «внутреннее око» своего сознательного самоотражения. И что же теперь? Для чего это может сгодиться? Если вы высоко цените свободу, то точно так же должны отнестись и к сознанию, этого требует логика. Почему? Да потому, что именно сознание и позволяет вам действовать свободнее и гибче. Действуя по привычке, мы можем делать только то, что делаем всегда. Лишь сознание способно направить нас и даровать нам свободу намеренно поступать так, как мы не поступали никогда прежде. В любом случае, с помощью сознания мы получаем возможность уделять внимание именно тому, что нам правится. Вы можете сейчас отложить в сторону эту книгу, не перевернув дальше ни страницы. Вы можете свободно припомнить огромное количество фактов из вашей жизни. Вы можете, если понадобится, ясно размышлять.
Приведённый набросок вашего нынешнего восприятия вполне может служить описанием осознанного сновидения, но лишь с некоторыми важными оговорками. Во-первых, в этом состоянии вы знаете, что всё происходящее — сон. Мир, окружающий вас, способен перестраиваться и трансформироваться (включая персонажи, участвующие во сне) гораздо сильнее, чем мы привыкли к этому в повседневной жизни. Могут случаться невероятнейшие вещи, и когда вы начнёте потирать глаза, отказываясь верить в происходящее, образ, вместо того чтобы растаять, может вдруг разрастись, наполнившись новой силой и яркостью. Более того, если вы согласитесь и сможете принять этот сон как собственный, то увидите, что всё окружающее сотворено вами. Вы поймёте, что ответственны за происходящее. Вслед за этим придёт удивительное чувство свободы: для человека, осознающего свой сон, нет ничего невозможного!
Вдохновлённые, вы сможете летать, поднимаясь к ранее недоступным высотам. Вы сможете смело встретиться лицом к лицу с тем, кого или чего вы всегда опасались. Вы сможете позволить себе эротическую интрижку с самым что ни на есть желанным для вас партнером. Вы сможете нанести визит давно умершему любимому человеку, стоит пожелать. В своих снах вы сможете познать себя и обрести мудрость — ваши возможности бесконечны. Однако и для прозаических снов остается достаточно места. Очень важно иметь определённую цель, знать, что бы вы хотели испытать, оказавшись в следующий раз в осознанном сне. Хотя содержание осознанных снов редко в чём-то повторяется, и всё же существует несколько особенностей, характерных для большинства из них (если не для всех).
Кто такой сновидец?
Осознанное сновидение подразумевает наличие осознанно сновидящего. Очевидно, и здесь есть свои тонкости. Во-первых, кто такой «осознанно сновидящий»? Является ли он человеком, которого мы ощущаем во сне, или же это тот, кто уснул и видит сон? Вопрос об идентификации сновидца не так-то прост. Для того чтобы решить его, необходим полный список «подозреваемых».
Наиболее вероятно, что первым в этом списке окажется сам спящий. Потому что мозг этого человека является своего рода полигоном для сновидений. Однако у спящего прекрасное алиби: он не может находиться в сновидении, потому что во время сна, как, впрочем, и в любое другое время, он остаётся в постели. Спящие принадлежат к миру внешней, а не внутренней реальности. Мы всегда можем увидеть и удостовериться в том, что они спят. Сновидцы же находятся полностью во внутренней реальности, и мы не можем видеть, кто, как и что видит во сне. Поэтому обратим наше внимание непосредственно на обитателей мира снов.
В каждом сне обычно присутствует персонаж, роль которого исполняет спящий. Именно глазами этого персонажа мы и следим за событиями, происходящими во сне. Именно этим персонажем мы и ощущаем себя всё время, пока длится сон. Поэтому он вполне может стать следующим «подозреваемым». Но ведь в действительности нам только снится, что мы являемся этим героем. Персонаж сна — всего лишь наш представитель. Я называю этот персонаж «актером сна» или «эго сна». Точка зрения эго сна, независимо от того, вольным или невольным участником оно является, всегда находится внутри многомерного мира (сновидения), оно воспринимает происходящее почти так же, как мы воспринимаем наше обычное существование.
Но и «актер сна» не может быть сновидцем. Это подтверждается тем, что существуют сны, в которых мы не принимаем никакого участия. В этих снах мы лишь наблюдаем со стороны за развивающимися событиями. Например, иногда нам снится, что мы смотрим пьесу. Мы кажемся себе зрителями, а на сцене тем временем разворачивается действие. В таких случаях мы в меньшей степени ощущаем себя существующими и лишь пассивно наблюдаем за происходящим. Известный пример такого типа сна можно найти в Ветхом Завете (Бытие 41,1-7):
В других случаях сновидца может вовсе не быть во сне, как это случилось с фараоном, когда он опять уснул:
Такую бестелесную перспективу я называю «наблюдателем сна». Наблюдателя никогда нет внутри сна, он всегда остаётся снаружи.
В каждом сне всегда существует исходная точка, с которой мы идентифицируем себя, — роль, исполняемая нами в собственном загадочном театре. Природа той роли, в которой мы оказываемся или которую выбираем, подразумевает различную степень вовлеченности: от активного участия актёра сна, до полной обособленности наблюдателя. Поэтому на вопрос, кто такой осознанно-сновидящий, можно ответить так: «Это тот, кто сочетает в себе качества отчасти эго сна или актёра, отчасти наблюдателя».
В каждом сне рядом с нами обычно присутствует кто-то или что-то ещё. Одушевлённые и неодушевлённые предметы пополняют собой список действующих лип. Если среди них находится тот, с кем мы полностью идентифицируем себя в данный момент, то именно он становится воплощением эго сна. Например, нам может присниться, что мы смотрим пьесу, сидя в зрительном зале. В этом случае мы идентифицируем себя со сторонним наблюдателем. Однако стоит нам лишь представить себя актёром на сцене, как может случиться, что мы тут же превратимся в этого актёра. Обычно в этот момент мы забываем, что всего мгновение назад были кем-то другим. Тенденция к самоидентификации настолько сильна, что, играя роль, мы забываем о себе.
Какой же из уровней идентификации характеризует осознанно-сновидящего — участник или наблюдатель? Ответом может быть только сочетание обоих. Подводя итог, можно сказать, что эго сна всегда находится внутри сна и является его частью, наблюдатель же всегда вовне. Сочетание этих двух состояний характеризует осознанное сновидение и позволяет сновидцу быть во сне, но не быть его частью.
Можно предположить, что для осознанных сновидений необходима сбалансированность между обособленностью и участием. Человек, прочно связанный с ролью, исполняемой во сне, окажется ещё сильнее втянутым в происходящее и не сможет отступить назад, чтобы увидеть свою роль как роль. Тот же, кто чересчур отделяет себя от сна, будет обособлен ещё больше, и вряд ли его будет волновать происходящее.
В моих собственных опытах участие было необходимым условием осознанных сновидений. У меня были случаи, когда в своём сне я оказывался простым наблюдателем, но ни один из таких снов я не осознавал. Почти во всех девятистах осознанных снах, записанных мною, я находился в своём привычном теле. Только в трёх случаях я осознавал себя человеком, отличным от Стивена Лабержа.
Эти исключения довольно интересны: однажды я чувствовал себя бестелесным источником света; в другой раз — удивительным фарфоровым сервизом; наконец, я был Моцартом. Однако всё это продолжалось лишь до тех пор, пока я не обретал осознанность, потому что после этого я ощущал себя «Стивеном-Моцартом», актером, играющим свою роль, и я знал, что это всего лишь роль. Каким-то образом, скрываясь за маской, я не был кем-то другим, я был самим собой. Может быть, это лишь индивидуальное свойство, но полное ощущение тела (ощущение себя центром действий) является для меня неотъемлемым требованием обретения осознанности.
Наряду с этим необходима определённая степень обособленности, для того чтобы отступить на шаг от роли эго сна и сказать: «Всё это сон». А сказать такое может лишь тот, кто, по крайней мере частью себя, наблюдает сон. Поэтому, чтобы осознать себя во сне, нужно уметь посмотреть на происходящее в нём взглядом наблюдателя. Таким образом, осознанно сновидящий должен обладать по меньшей мере двумя разными уровнями восприятия.
В моих осознанных снах нередко возникала путаница из-за такого дуалистического восприятия. Вспомним пример, приведённый в начале этой главы. Сначала я подумал о том, что если бы я находился в осознанном сне, то у меня не было бы причин для страха. Мгновение спустя я понял, что действительно сплю. Имеют место случаи, когда осознанно сновидящие ощущают, будто тело, принадлежащее им во сне, не соответствует их реальному телу. Эти факты заслуживают отдельного разговора, и мы коснёмся их позже. Отметим пока лишь один важный момент: такие сновидцы рассматривают собственное эго как модель самих себя, и это избавляет их от ошибочного представления о реальности такого эго.
Познавательные функции
Форма, которую принимает осознанное сновидение, зависит от уровня умственного развития сновидца. Во сне, так же как и в бодрствующем состоянии, индивидуальные способности памяти, мышления и воли сильно различаются. Обычно сновидцы могут ясно мыслить, свободно запоминать и действовать по своему усмотрению, полагаясь на рефлексы. Однако иногда не все умственные способности могут быть доступны в полной мере, это зависит от степени осознанности. Только относительно опытные сновидцы могут действовать на уровне, сравнимом с лучшими моментами бодрствования.
В осознанных сновидениях нередко встречаются небольшие изъяны в мышлении. Например, некоторым сновидцам нелегко удерживать в сознании чёткое различие между миром сна и реальностью. Сен-Дени писал, что всегда испытывал трудности, пытаясь убедить себя, что персонажи его осознанных снов не являются реальными людьми, разделяющими его переживание. Он описывает сон, в котором вместе с товарищем поднялся на колокольню и восхищался оттуда великолепной панорамой, раскинувшейся перед ними. Он отлично знал, что это сон, однако просил друга запомнить всё происходящее, чтобы завтра они могли его обсудить.
Тем не менее осознанно сновидящие очень редко не понимают, что персонажи, сопровождающие их во сне, всего лишь вымышленные люди. Гораздо чаще их сбивают с толку те роли, которые они играют. Сновидцы считают себя реальными, а окружающих воспринимают как плод своего воображения. Только настоящие осознанно сновидящие отдают себе отчёт в том, что все персонажи сна, включая собственное «эго», не более чем образы.
Способность к запоминанию также приводит к различному восприятию происходящего во сне. Может показаться странным, но уровни сознания и памяти связаны между собой. Низкий уровень сознания в обычных снах сопровождается забыванием того, что человек недавно уснул. Всё связанное с происшедшим во сне человек склонен объяснять, прибегая к небылицам — историям, ошибочно возникающим в памяти и никак не связанным с реальной памятью о событиях. Например, если вас спрашивают во сне, откуда взялись деньги, находящиеся у вас в руке, вы скорее всего ответите: «Я нашёл их в водосточной трубе», вместо того чтобы вспомнить, что в действительности вы нашли их во сне!
В противоположность этому полное вхождение в осознанное сновидение приносит с собой свободный доступ к памяти. Например, осознанно сновидящий всегда может вспомнить, где он спит в данный момент, — немаловажный факт для лабораторных исследований.
Индивидуальные характеристики памяти различаются у отдельных осознанно сновидящих так же, как мыслительные и волевые способности. Один довольно опытный сновидец сообщал, что «ни в одном из осознанных снов не мог мыслить так ясно и помнить так полно, как во время бодрствования». В противовес множеству экспериментов, проводимых нами в Стэнфордской лаборатории сна, тот же сновидец заявлял: «Ни в одном эксперименте мне не удавалось уверенно вспомнить где я спал» (3). Нужно всегда помнить, что в состоянии осознанного сна у людей могут встречаться ощутимые индивидуальные различия в доступе к умственным способностям. Тем не менее наиболее часто проявляются те из них, которые доступны человеку в бодрствующем состоянии.
Мотивации и ожидания
Мотивации — это то, что заставляет нас действовать. Во сне, так же как и во время бодрствования, они приобретают различные формы. Мы способны разделять четыре уровня мотиваций, влияющих на происходящее во сне, независимо от степени его осознанности.
Низшим уровнем мотивации являются инстинкты (drives), которые, к примеру, побуждают нас в случае необходимости посещать во сне ванную.
К следующему уровню относятся желания (desires), которые могут заставить нас оказаться в постели с любимой кинозвездой.
Затем идут ожидания (expectations) и, наконец, идеалы (ideals) или цели (goals).
Если ожидания характеризуют уровень нашего привычного поведения, то идеалы по своей природе надуманны. Следовать им мы можем, опираясь лишь на своё сознание. Таким образом, только в осознанных снах мы можем действовать в полном соответствии со своими идеалами. Позже, когда в главе 10 мы обсудим трансперсональные сновидения, эта особенность покажется нам чрезвычайно важной.
Так как в своём поведении мы чаще пользуемся привычками, а не надуманностями, то бесспорным оказывается тот факт, что в снах, как и в обычной жизни, мы руководствуемся, в основном, ожиданиями, а не идеалами.
Привычный набор ожиданий, руководящий нами во время бодрствования, оказывает на нас первостепенное влияние и во время обычного сна. В обоих случаях мы молчаливо предполагаем, что бодрствуем, и наше восприятие сна искажено, чтобы соответствовать такому предположению. В качестве примера позвольте привести известный психологический опыт с картами.
В 1949 году в одном из экспериментов Брюнер и Постмен предложили испытуемым идентифицировать игральные карты, разложенные перед ними на короткий промежуток времени. Уловка состояла в том, что некоторые карты были нестандартными: например, красный пиковый туз. Поначалу испытуемым казалось, что это туз червей. И только после того, как карты стали оставлять на более длительный промежуток времени, некоторые испытуемые начали замечать нестандартные карты. Для большинства же понадобилось дальнейшее увеличение времени. После подсказок со стороны исследователей: «Пики обычно чёрные, но может оказаться...», многим испытуемым удавалось изменить восприятие и довольно быстро отыскать необычные карты. Однако некоторых такие подсказки, наоборот, смущали, и для правильного определения карт им требовалось больше времени.
Здесь можно провести аналогию с осознанными сновидениями: подобно тому как испытуемые в нормальном состоянии полагают, что пики чёрные, а черви красные, сновидцы считают себя в обычном сне бодрствующими. Когда нам снятся причудливые события, а такое часто бывает во время БДГ-сна, мы каким-то образом воспринимаем их как нечто обыденное. Если приходится замечать или переживать что-то необычное, то мы в любой момент способны это рационализировать. Такая способность основана на уверенности, что в (иллюзорной) концептуальной модели мира для сновидца всегда «существует логическое объяснение».
Случалось, что люди, узнав от меня о существовании осознанных сновидений, в первую же ночь переживали этот феномен. Эта категория людей очень походит на тех испытуемых, которые легко воспринимают подсказки. Они знают, что, хотя для некоторых несоответствий в реальном мире и можно найти «логические объяснения», лучшим объяснением для аномалий служит иногда осознание того, что ты спишь.
Наши сознательные и бессознательные ожидания и предположения удивительным образом влияют на форму, которую приобретает осознанное сновидение. Как я уже говорил, аналогичное влияние они оказывают и на нашу обычную жизнь. В качестве примера сознательного ограничения человеческих способностей можно привести известный миф о невозможности пробежать милю быстрее, чем за четыре минуты. На протяжении многих лет это казалось невероятным... пока кто-то не пробежал, сделав невозможное возможным. Почти сразу многие другие смогли повторить это достижение. Концептуальный барьер был преодолён.
Есть основания полагать, что в мире снов ожидания играют ещё более важную роль. В конце концов, в физическом мире существует множество ограничений, связанных со строением нашего тела, не говоря уже о законах физики. И хотя барьер «четырёхминутной мили» оказался непреодолимым, существуют абсолютные пределы человеческой скорости: обладая нашим сегодняшним физическим телом, пробежать ту же милю за минуту невозможно. Между тем в мире снов физические законы полностью игнорируются: в снах, например, нет гравитации.
Эквивалентом физических законов в мире снов являются законы психологические. Именно эти законы, обусловленные функциональной ограниченностью человеческого мозга, сдерживают поведение осознанно сновидящего. Например, осознанно сновидящий иногда обнаруживает, что не в состоянии прочесть больше одного-двух слов. Как отмечал Моэрс-Месмер, буквы в осознанных снах катастрофически не желают оставаться в покое. Когда он пытался сфокусироваться на словах, буквы превращались в иероглифы.
Заметьте, я не говорю, что мы не можем читать во сне. Мне самому несколько раз снилось, как я делал это, однако это были не осознанные сны, в которых написанное появляется в результате сознательного напряжения воли.
Следующий пример возьмём из свидетельств Сен-Дени, который рассказывал, что часто оказывался не в состоянии изменять уровень освещённости в собственных осознанных снах. Мне приходилось испытывать аналогичную трудность, которую Хирн окрестил феноменом «выключателя света». Конечно, психологические ограничения кажутся незначительными по сравнению с теми, которые налагаются на нашу обычную жизнь физическими законами. Тем не менее, слишком большое количество психологических обусловленностей может ухудшать качество осознанных сновидений.
Переживания, испытываемые конкретным сновидцем, подвергаются мощному давлению со стороны ожиданий. Приводимые ниже примеры красочно иллюстрируют это.
Русский философ Успенский, основываясь на теоретическом фундаменте, полагал, что «спящий не может думать о себе до тех пор, пока эта мысль сама не станет сном». Отсюда он заключал, что «человек не может во сне произнести своего имени». Неудивительно, что, по словам Успенского, можно «ожидать», что «если я произнесу во сне своё имя, то немедленно проснусь» (4). Эксперимент, скорее даже упражнение, предложенное Успенским, должно было ясно продемонстрировать влияние, которое переживание оказывает на события, происходящие во сне.
Вперёд: http://healthy-back.livejournal.com/315765.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/314903.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/314107.html#content
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/314903.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/314107.html#content
Как и в случае с Мирандой, записи полиграфа у Рэнди полностью согласовывались с описанием осознанного сновидения. Во время тридцатисекундного промежутка сексуальной активности, отмеченного вторым и третьим сигналами, наблюдалось увеличение темпа дыхания. Измерительное кольцо зафиксировало, что в этот период эрекция, начавшаяся одновременно с БДГ-фазой, достигла максимального уровня. Интересно заметить, что медленное уменьшение пениса началось сразу после оргазма.
Во время оргазма у Рэнди, так же как и у Миранды, не наблюдалось значительной активизации сердечной деятельности. Подводя итог, можно сказать, что оба эксперимента продемонстрировали схожесть физиологических реакций организма во время оргазма во сне. Особенно хорошо это проявлялось в возрастании темпа дыхания у обоих испытуемых. Самым главным выводом может стать утверждение о том, что оргазм во сне оказывает такое же сильное влияние на тело спящего, как и реальный.
Справедливость этого утверждения, возможно, относительна, если учитывать различные типы сновидцев и различные проявления сексуальной активности. Одним из важных половых различий может стать, например, то, что во время своего оргазма Миранда испытывала сокращение вагинальных мышц, тогда как у Рэнди не наблюдалось соответствующего сокращения мышц таза. Отсутствие эякуляции у Рэнди, несмотря на яркое её ощущение, полностью совпадает с моими переживаниями подобного рода. Среди приблизительно девятисот записей моих личных осознанных сновидений можно отыскать около дюжины описаний оргазма в них. Все эти переживания сопровождало яркое ощущение эякуляции,— настолько яркое, что обычно влекло за собой ложное пробуждение, в котором я, казалось, просыпался после «мокрого» сна. Однако, проснувшись реально, я обнаруживал, что ошибался.
Опираясь на эти данные, столь типичные для сексуальной активности осознанно-сновидящих, можно предположить, что «мокрые» сны, переживаемые подростками и мужчинами, лишёнными регулярной сексуальной разрядки, происходят по совершенно иным причинам. Многие из описаний «мокрых» снов полностью лишены сексуального и эротического компонента. В то же время почти каждое сновидение сопровождается спонтанной эрекцией, поэтому «мокрые» сны могут объясняться стимуляцией гениталий и рефлексом эякуляции.
Несмотря на естественность неэротических «мокрых» снов, их нельзя считать обычным явлением. Отчего же тогда возникают «мокрые» сновидения, принимающие облик сексуальных взаимоотношений? Я полагаю, что такие переживания являются результатом переработки во сне чувственной информации, поступающей от гениталий. Естественно, что такая обработка стремится создать «достоверную историю», объясняющую сексуальное возбуждение. Исходя из этого, можно сказать, что «мокрые» сны — это результат реальных эротических ощущений, интерпретированных мозгом сновидца. Короче говоря, сначала появляется эякуляция, а затем «мокрый» сон.
Во время оргазма во сне происходит обратное. Сначала возникает эротический сон, который приводит к ощущению оргазма в мозге. Очевидно, что в этом случае импульсы, посылаемые мозгом к гениталиям, могут подключить рефлекс эякуляции. Поэтому осознанное сновидение может быть «мокрым» только во сне.
Наши данные были получены в результате только одного исследования с привлечением двух испытуемых, поэтому при дальнейшей их интерпретации необходима определённая осторожность. Тем не менее, я рискну заключить, что сексуальная активность и переживание оргазма во время осознанного сновидения вызывают в организме физиологические изменения, очень схожие с теми, что происходят во время подобной активности в состоянии бодрствования.
Важным исключением является незначительное увеличение сердечной деятельности в момент сновидного оргазма. Во время бодрствующей сексуальной активности этот показатель в два-три раза выше. Этот факт может иметь практическую пользу. Для людей с больным сердцем секс является опасным, а иногда и фатальным упражнением. Секс в сновидении безопасен для всех, а для многих парализованных людей он может стать единственной формой сексуальной разрядки.
Мы показали, что секс в сновидении похож на секс реальный, пение и счёт похожи на реальное пение и счёт, время сновидения похоже на реальное время. Ну и что? Вы вправе спросить, какое значение всё это имеет для вас. Позвольте мне объяснить, каким образом все полученные результаты могут приобрести огромную важность для каждого сновидца.
В эксперименте с пением и счётом мы просили испытуемых сделать две вещи: во-первых, выполнить поставленную задачу во время бодрствования, во-вторых, всего лишь представить себе её выполнение. Рассмотрев воображаемое пение и счёт, мы обнаружили, что ни одно из этих действий не влечёт заметного повышения активности мозга. В то же время пение и счёт во время осознанного сновидения повышает эту активность почти так же, как и реальное выполнение этих действий. Это говорит о том, что осознанное сновидение (а значит, и любое сновидение вообще) больше похоже на реальное действие, чем на работу воображения.
Согласно теории, поддерживаемой многими психологами и нейрофизиологами, мозг человека, воображающего какой-то объект, работает примерно так же, как и во время действительного восприятия этого объекта. Если это так, то воображение (или память) и восприятие различаются лишь степенью, определяющей яркость и насыщенность переживания. Однако воображаемое яблоко нельзя ни пощупать, ни попробовать.
Образы и воспоминания — это лишь смутные отражения, лишённые яркости настоящего восприятия. С другой стороны, иногда бывает очень трудно различить внутренние и внешние переживания, как это бывает с людьми, склонными к галлюцинациям. Наша способность отличать воспоминания прошлых переживаний от текущего восприятия, несомненно, помогает нам выжить. Если бы наш далекий предок, встретившийся лицом к лицу с саблезубым тигром, был охотником, которого часто бы посещали яркие образы всех виденных им тигров, то он наверняка не знал бы, от кого из них убегать, и был бы съеден! В результате у него не было бы потомства и никому бы из нас не досталось такого ужасного воображения!
Поблагодарим эволюцию за то, что большинство из нас унаследовало способность различать внутренние и внешние события, исключая, конечно, сновидения. Это исключение объясняется тем, что во время БДГ-сна часть мозга, подавляющая яркость образов, сама оказывается подавленной и позволяет воспоминаниям и умственным образам существовать с не меньшей яркостью, чем при восприятии во время бодрствования. Именно так мы обычно их и переживаем, ошибочно принимая за внешнюю реальность, пока нам не посчастливится обрести осознанность.
Есть основания полагать, что различие в степени яркости восприятия имеет нейрофизиологическую основу и объясняется соответствующим различием в интенсивности разрядки нейронов в мозге. Свидетельства осознанно сновидящих, так же как и результаты описанных ранее экспериментов, позволяют сделать вывод, что уровень активности мозга во время осознанных сновидений совпадает, а очень часто и превосходит подобный уровень, сопровождающий восприятие во время бодрствования.
Яркость восприятия — самый главный критерий, с помощью которого мы судим о реальности происходящего. В известной истории Самуэль Джонсон пнул камень, чтобы продемонстрировать, что он считает «реально реальным». Однако если бы каким-то невероятным образом он в этот момент очутился в сновидении, то камень, который бы он пнул во сне, мог с лёгкостью оказаться довольно твёрдым и «реальным». С точки зрения мозга всё, что кажется реальным, реально на все сто процентов.
Если собрать воедино все результаты нашей работы в Стэнфордской лаборатории, то они явятся убедительным доказательством того, что события, происходящие во внутреннем мире сновидений (в особенности, осознанных), вызывают в мозге сновидца физические изменения не менее реальные, чем аналогичные события внешнего мира. Результаты экспериментов, собранные в этой главе, доказывают, что некоторые виды деятельности во сне воздействуют на мозг и тело спящего так же, как и соответствующие реальные действия. Это хорошо соотносится с тем фактом, что обычные сновидения, переживаемые сновидцем, полностью реальны, и нет ничего удивительного в том, что некоторые из них (особенно, осознанные) кажутся даже реальнее, чем физический мир. Можно поспорить с бытующим на Западе мнением, что сновидения — всего лишь нечто, лишенное смысла и реальности. Напротив, всё, что мы делаем в сновидениях (или оставляем несделанным), может воздействовать на нас во много раз сильнее, чем то, что мы делаем (или не делаем) во время бодрствования.
Я верю, что наши открытия найдут себе множество великолепных применений. Основными областями их использования могут стать философия, психофизиология и нейрология. Все эти три дисциплины уже давно проявляют интерес к взаимосвязи между умственным и физическим миром.
Проблема «разума-тела» на самом деле является совокупностью проблем, вернее, одной, но принимающей множество форм. Среди этого разнообразия форм достойное место занимает возможность связи между субъективными (ментальными) событиями сна и объективными (физическими) событиями, происходящими в мозге сновидца. На это я отчасти могу дать ответ: события во сне тесно переплетаются с событиями в мозге. Для того, чтобы эта модель психофизиологического переплетения могла дать более точную картину реальности, требуются дополнительные исследования. И даже если в дальнейшем обнаружатся некоторые недостатки нашей модели, всё равно эмпирически она доказала несостоятельность дуалистических концепций сновидений, таких, как традиционное мнение о том, что душа (или «астральное тело») летает по миру сновидений, полностью освободившись от тела и мозга.
Результаты наших исследований могут вдохновить психологов, нейрофизиологов и психофизиологов на продолжение попыток поиска связи между объективно измеренными физиологическими реакциями и субъективными переживаниями. Мы находимся в самом начале пути к определению взаимоотношений мозга и разума, однако возможно, что наша работа в Стэнфорде позволит человечеству приблизить тот день, когда микрокосмосу человеческого мозга откроется структура разума.
Давайте сразу начнём с главного — предоставим слово сновидениям:
В компании своего друга я брёл по постепенно поднимавшейся горной тропе. Насколько хватало глаз, единственным, что двигалось здесь, был молчаливый туман, окутывавший тайной величественные пики. Внезапно мы очутились возле узкого, шаткого моста, соединяющего края ущелья. Когда я посмотрел вниз, в бездонную пропасть, меня вдруг сковал страх; казалось, ничто не в состоянии заставить меня продолжить путь. «Знаешь, Стивен, — сказал мой друг, заметив это, — ты ведь не обязан идти дальше и можешь вернуться обратно». Он повернулся в ту сторону, откуда мы пришли, — пройденный путь казался мне огромным. В тот же момент в сознании промелькнула мысль: «Если бы я мог осознать, что это сон, у меня не было бы причин бояться высоты». Было достаточно нескольких секунд, чтобы окончательно увериться в том, что я действительно сплю. Ко мне вернулось самообладание, я перешёл мост и проснулся.
В другом сне, описываемом Энн Фэрэдей, анонимная сновидица оказалась перед неприятной дилеммой: ей нужно было либо отдаться «фантастическому любовнику» и впоследствии быть задушенной им, либо просто никогда больше не заниматься любовью. Энн Фэрэдей пишет, что возрастающее желание жить полной жизнью и не превращаться в живого мертвеца заставило женщину выбрать первое. Но когда её вывели на арену, она вдруг обрела осознанность. Стремясь получить как можно больше от своего осознанного сновидения, она решила перехитрить всех, продолжив игру. В тот момент, когда она улыбнулась, представив, как проснётся и в конце концов будет свободна, пространство сна расширилось, а краски стали ярче. Она стала подниматься вверх. Когда сцена сменилась, женщина почувствовала, что летит... Позднее в своём осознанном сне она обнаружила, что «по-прежнему страстно стремится к любви», однако теперь не было причин беспокоиться о возможной потере, потому что она «смогла насладиться более приятным переживанием» (1).
Вот как Оливер Фоке описывает один из своих осознанных снов:
... Оставив позади карнавал и фейерверк, мы вдруг оказались на жёлтой тропинке, пересекавшей диковатую вересковую долину. Когда мы вступили на тропу, она стала подниматься и превратилась в широкую, залитую золотым светом дорогу, простиравшуюся от земли к зениту. Внезапно в этой сияющей янтарными красками дымке появилось бесчисленное множество разноцветных фигур. Это были фигуры людей и чудовищ, воплощавшие в себе различные стадии эволюции человеческой цивилизации. Потом фигуры поблекли, дорога утратила золотой цвет и превратилась в мириады пурпурно-синих вибрирующих шаров, напоминавших лягушачью икру. Эти шары в свою очередь превратились в «павлиньи глаза». Кульминацией стало видение огромного павлина, распущенный хвост которого заслонил небеса. «Видение Вселенского Павлина!» — воскликнул я, обращаясь к жене. Поражённый великолепием увиденного, я громким голосом произнес мантру. После этого сон прервался (2).
Три отрывка, процитированные здесь, иллюстрируют многообразие форм и содержания осознанных снов. Вполне возможно, что после прочтения огромного количества свидетельств людей, переживших осознанные сновидения, вы вдохновитесь идеей самостоятельно испытать нечто подобное. Осознанные сновидения, описанные в данной книге, позволят нам довольно полно представить всю сложность этого феномена. Вы будете хорошо информированы о том, что говорят сновидцы о своих переживаниях. Однако сможете ли вы по-настоящему понять, что представляют собой осознанные сновидения? Вам никогда не узнать, что такое огонь, если вас не согрело (а может, даже обожгло!) его пламя, вы не сможете представить вкус фрукта, которого вы не ели, или звучание струйного квартета Бетховена, которого никогда не слышали. Точно так же вам ни за что не понять до конца, на что похожи осознанные сновидения, пока вы сами не переживёте что-нибудь подобное. Однако я всё же постараюсь приблизить вас к пониманию этого явления, обобщая некоторые наиболее схожие с ним переживания, встречающиеся в обычной дневной и ночной жизни.
Уделите несколько минут тому, чтобы определить нынешний уровень вашей подготовленности. В первую очередь, обратите внимание на то, способны ли вы различать образы, цвета, движения, размерность, то есть доступно ли вашему зрительному восприятию всё многообразие и яркость окружающего мира. Затем остановите своё внимание на различных звуках, воспринимаемых слухом. Диапазон интенсивности и высоты тона включает в себя и привычное чудо речи, и таинство музыки. Оцените границы восприятия, доступные каждому из ваших чувств: вкусу, обонянию и осязанию. Продолжение такого самоанализа позволит вам раскрыть свою душу, прячущуюся внутри, в центре удивительной вселенной чувственного восприятия. Постарайтесь заметить тонкую, но очень важную особенность: любое ваше переживание сопровождается процессом отражения. Вы в состоянии не только воспринимать чувственные впечатления, но, если постараться, сможете осознавать сам процесс восприятия.
Обычно разум фокусируется на объектах, находящихся вне нас, но иногда он может обращаться и вовнутрь. Сосредоточить внимание на том, кто сосредоточивает своё внимание, означает примерно то же, что оказаться перед зеркалом, лицом к лицу со своим отражением. Состояние внутреннего самоотражения называется сознанием. Предупреждаю читателей, что ввожу этот термин только для обозначения описанного выше состояния самоотраженного разума. (Некоторые авторы используют слово «сознание», говоря об умственных способностях атомов водорода! Это не совсем то, что я имею в виду, однако достаточно красноречиво).
Я верю, что вам удалось раскрыть «внутреннее око» своего сознательного самоотражения. И что же теперь? Для чего это может сгодиться? Если вы высоко цените свободу, то точно так же должны отнестись и к сознанию, этого требует логика. Почему? Да потому, что именно сознание и позволяет вам действовать свободнее и гибче. Действуя по привычке, мы можем делать только то, что делаем всегда. Лишь сознание способно направить нас и даровать нам свободу намеренно поступать так, как мы не поступали никогда прежде. В любом случае, с помощью сознания мы получаем возможность уделять внимание именно тому, что нам правится. Вы можете сейчас отложить в сторону эту книгу, не перевернув дальше ни страницы. Вы можете свободно припомнить огромное количество фактов из вашей жизни. Вы можете, если понадобится, ясно размышлять.
Приведённый набросок вашего нынешнего восприятия вполне может служить описанием осознанного сновидения, но лишь с некоторыми важными оговорками. Во-первых, в этом состоянии вы знаете, что всё происходящее — сон. Мир, окружающий вас, способен перестраиваться и трансформироваться (включая персонажи, участвующие во сне) гораздо сильнее, чем мы привыкли к этому в повседневной жизни. Могут случаться невероятнейшие вещи, и когда вы начнёте потирать глаза, отказываясь верить в происходящее, образ, вместо того чтобы растаять, может вдруг разрастись, наполнившись новой силой и яркостью. Более того, если вы согласитесь и сможете принять этот сон как собственный, то увидите, что всё окружающее сотворено вами. Вы поймёте, что ответственны за происходящее. Вслед за этим придёт удивительное чувство свободы: для человека, осознающего свой сон, нет ничего невозможного!
Вдохновлённые, вы сможете летать, поднимаясь к ранее недоступным высотам. Вы сможете смело встретиться лицом к лицу с тем, кого или чего вы всегда опасались. Вы сможете позволить себе эротическую интрижку с самым что ни на есть желанным для вас партнером. Вы сможете нанести визит давно умершему любимому человеку, стоит пожелать. В своих снах вы сможете познать себя и обрести мудрость — ваши возможности бесконечны. Однако и для прозаических снов остается достаточно места. Очень важно иметь определённую цель, знать, что бы вы хотели испытать, оказавшись в следующий раз в осознанном сне. Хотя содержание осознанных снов редко в чём-то повторяется, и всё же существует несколько особенностей, характерных для большинства из них (если не для всех).
Осознанное сновидение подразумевает наличие осознанно сновидящего. Очевидно, и здесь есть свои тонкости. Во-первых, кто такой «осознанно сновидящий»? Является ли он человеком, которого мы ощущаем во сне, или же это тот, кто уснул и видит сон? Вопрос об идентификации сновидца не так-то прост. Для того чтобы решить его, необходим полный список «подозреваемых».
Наиболее вероятно, что первым в этом списке окажется сам спящий. Потому что мозг этого человека является своего рода полигоном для сновидений. Однако у спящего прекрасное алиби: он не может находиться в сновидении, потому что во время сна, как, впрочем, и в любое другое время, он остаётся в постели. Спящие принадлежат к миру внешней, а не внутренней реальности. Мы всегда можем увидеть и удостовериться в том, что они спят. Сновидцы же находятся полностью во внутренней реальности, и мы не можем видеть, кто, как и что видит во сне. Поэтому обратим наше внимание непосредственно на обитателей мира снов.
В каждом сне обычно присутствует персонаж, роль которого исполняет спящий. Именно глазами этого персонажа мы и следим за событиями, происходящими во сне. Именно этим персонажем мы и ощущаем себя всё время, пока длится сон. Поэтому он вполне может стать следующим «подозреваемым». Но ведь в действительности нам только снится, что мы являемся этим героем. Персонаж сна — всего лишь наш представитель. Я называю этот персонаж «актером сна» или «эго сна». Точка зрения эго сна, независимо от того, вольным или невольным участником оно является, всегда находится внутри многомерного мира (сновидения), оно воспринимает происходящее почти так же, как мы воспринимаем наше обычное существование.
Но и «актер сна» не может быть сновидцем. Это подтверждается тем, что существуют сны, в которых мы не принимаем никакого участия. В этих снах мы лишь наблюдаем со стороны за развивающимися событиями. Например, иногда нам снится, что мы смотрим пьесу. Мы кажемся себе зрителями, а на сцене тем временем разворачивается действие. В таких случаях мы в меньшей степени ощущаем себя существующими и лишь пассивно наблюдаем за происходящим. Известный пример такого типа сна можно найти в Ветхом Завете (Бытие 41,1-7):
...Фараону снилось: вот он стоит у реки; и вот, вышли из реки семь коров, хороших видом и тучных плотью, и паслись в тростнике; но вот, после них вышли из реки семь коров других, худых видом и тощих плотью, и стали подле тех коров, на берегу реки; и съели коровы худые видом и тощие плотью семь коров хороших видом и тучных. И проснулся фараон...
В других случаях сновидца может вовсе не быть во сне, как это случилось с фараоном, когда он опять уснул:
... и заснул опять, и снилось ему в другой раз: вот, на одном стебле поднялось семь колосьев тучных и хороших; но вот, после них выросло семь колосьев тощих и иссушенных восточным ветром; и пожрали тощие колосья семь колосьев тучных и полных. И проснулся фараон и понял, что это сон.
Такую бестелесную перспективу я называю «наблюдателем сна». Наблюдателя никогда нет внутри сна, он всегда остаётся снаружи.
В каждом сне всегда существует исходная точка, с которой мы идентифицируем себя, — роль, исполняемая нами в собственном загадочном театре. Природа той роли, в которой мы оказываемся или которую выбираем, подразумевает различную степень вовлеченности: от активного участия актёра сна, до полной обособленности наблюдателя. Поэтому на вопрос, кто такой осознанно-сновидящий, можно ответить так: «Это тот, кто сочетает в себе качества отчасти эго сна или актёра, отчасти наблюдателя».
В каждом сне рядом с нами обычно присутствует кто-то или что-то ещё. Одушевлённые и неодушевлённые предметы пополняют собой список действующих лип. Если среди них находится тот, с кем мы полностью идентифицируем себя в данный момент, то именно он становится воплощением эго сна. Например, нам может присниться, что мы смотрим пьесу, сидя в зрительном зале. В этом случае мы идентифицируем себя со сторонним наблюдателем. Однако стоит нам лишь представить себя актёром на сцене, как может случиться, что мы тут же превратимся в этого актёра. Обычно в этот момент мы забываем, что всего мгновение назад были кем-то другим. Тенденция к самоидентификации настолько сильна, что, играя роль, мы забываем о себе.
Какой же из уровней идентификации характеризует осознанно-сновидящего — участник или наблюдатель? Ответом может быть только сочетание обоих. Подводя итог, можно сказать, что эго сна всегда находится внутри сна и является его частью, наблюдатель же всегда вовне. Сочетание этих двух состояний характеризует осознанное сновидение и позволяет сновидцу быть во сне, но не быть его частью.
Можно предположить, что для осознанных сновидений необходима сбалансированность между обособленностью и участием. Человек, прочно связанный с ролью, исполняемой во сне, окажется ещё сильнее втянутым в происходящее и не сможет отступить назад, чтобы увидеть свою роль как роль. Тот же, кто чересчур отделяет себя от сна, будет обособлен ещё больше, и вряд ли его будет волновать происходящее.
В моих собственных опытах участие было необходимым условием осознанных сновидений. У меня были случаи, когда в своём сне я оказывался простым наблюдателем, но ни один из таких снов я не осознавал. Почти во всех девятистах осознанных снах, записанных мною, я находился в своём привычном теле. Только в трёх случаях я осознавал себя человеком, отличным от Стивена Лабержа.
Эти исключения довольно интересны: однажды я чувствовал себя бестелесным источником света; в другой раз — удивительным фарфоровым сервизом; наконец, я был Моцартом. Однако всё это продолжалось лишь до тех пор, пока я не обретал осознанность, потому что после этого я ощущал себя «Стивеном-Моцартом», актером, играющим свою роль, и я знал, что это всего лишь роль. Каким-то образом, скрываясь за маской, я не был кем-то другим, я был самим собой. Может быть, это лишь индивидуальное свойство, но полное ощущение тела (ощущение себя центром действий) является для меня неотъемлемым требованием обретения осознанности.
Наряду с этим необходима определённая степень обособленности, для того чтобы отступить на шаг от роли эго сна и сказать: «Всё это сон». А сказать такое может лишь тот, кто, по крайней мере частью себя, наблюдает сон. Поэтому, чтобы осознать себя во сне, нужно уметь посмотреть на происходящее в нём взглядом наблюдателя. Таким образом, осознанно сновидящий должен обладать по меньшей мере двумя разными уровнями восприятия.
В моих осознанных снах нередко возникала путаница из-за такого дуалистического восприятия. Вспомним пример, приведённый в начале этой главы. Сначала я подумал о том, что если бы я находился в осознанном сне, то у меня не было бы причин для страха. Мгновение спустя я понял, что действительно сплю. Имеют место случаи, когда осознанно сновидящие ощущают, будто тело, принадлежащее им во сне, не соответствует их реальному телу. Эти факты заслуживают отдельного разговора, и мы коснёмся их позже. Отметим пока лишь один важный момент: такие сновидцы рассматривают собственное эго как модель самих себя, и это избавляет их от ошибочного представления о реальности такого эго.
Форма, которую принимает осознанное сновидение, зависит от уровня умственного развития сновидца. Во сне, так же как и в бодрствующем состоянии, индивидуальные способности памяти, мышления и воли сильно различаются. Обычно сновидцы могут ясно мыслить, свободно запоминать и действовать по своему усмотрению, полагаясь на рефлексы. Однако иногда не все умственные способности могут быть доступны в полной мере, это зависит от степени осознанности. Только относительно опытные сновидцы могут действовать на уровне, сравнимом с лучшими моментами бодрствования.
В осознанных сновидениях нередко встречаются небольшие изъяны в мышлении. Например, некоторым сновидцам нелегко удерживать в сознании чёткое различие между миром сна и реальностью. Сен-Дени писал, что всегда испытывал трудности, пытаясь убедить себя, что персонажи его осознанных снов не являются реальными людьми, разделяющими его переживание. Он описывает сон, в котором вместе с товарищем поднялся на колокольню и восхищался оттуда великолепной панорамой, раскинувшейся перед ними. Он отлично знал, что это сон, однако просил друга запомнить всё происходящее, чтобы завтра они могли его обсудить.
Тем не менее осознанно сновидящие очень редко не понимают, что персонажи, сопровождающие их во сне, всего лишь вымышленные люди. Гораздо чаще их сбивают с толку те роли, которые они играют. Сновидцы считают себя реальными, а окружающих воспринимают как плод своего воображения. Только настоящие осознанно сновидящие отдают себе отчёт в том, что все персонажи сна, включая собственное «эго», не более чем образы.
Способность к запоминанию также приводит к различному восприятию происходящего во сне. Может показаться странным, но уровни сознания и памяти связаны между собой. Низкий уровень сознания в обычных снах сопровождается забыванием того, что человек недавно уснул. Всё связанное с происшедшим во сне человек склонен объяснять, прибегая к небылицам — историям, ошибочно возникающим в памяти и никак не связанным с реальной памятью о событиях. Например, если вас спрашивают во сне, откуда взялись деньги, находящиеся у вас в руке, вы скорее всего ответите: «Я нашёл их в водосточной трубе», вместо того чтобы вспомнить, что в действительности вы нашли их во сне!
В противоположность этому полное вхождение в осознанное сновидение приносит с собой свободный доступ к памяти. Например, осознанно сновидящий всегда может вспомнить, где он спит в данный момент, — немаловажный факт для лабораторных исследований.
Индивидуальные характеристики памяти различаются у отдельных осознанно сновидящих так же, как мыслительные и волевые способности. Один довольно опытный сновидец сообщал, что «ни в одном из осознанных снов не мог мыслить так ясно и помнить так полно, как во время бодрствования». В противовес множеству экспериментов, проводимых нами в Стэнфордской лаборатории сна, тот же сновидец заявлял: «Ни в одном эксперименте мне не удавалось уверенно вспомнить где я спал» (3). Нужно всегда помнить, что в состоянии осознанного сна у людей могут встречаться ощутимые индивидуальные различия в доступе к умственным способностям. Тем не менее наиболее часто проявляются те из них, которые доступны человеку в бодрствующем состоянии.
Мотивации — это то, что заставляет нас действовать. Во сне, так же как и во время бодрствования, они приобретают различные формы. Мы способны разделять четыре уровня мотиваций, влияющих на происходящее во сне, независимо от степени его осознанности.
Низшим уровнем мотивации являются инстинкты (drives), которые, к примеру, побуждают нас в случае необходимости посещать во сне ванную.
К следующему уровню относятся желания (desires), которые могут заставить нас оказаться в постели с любимой кинозвездой.
Затем идут ожидания (expectations) и, наконец, идеалы (ideals) или цели (goals).
Если ожидания характеризуют уровень нашего привычного поведения, то идеалы по своей природе надуманны. Следовать им мы можем, опираясь лишь на своё сознание. Таким образом, только в осознанных снах мы можем действовать в полном соответствии со своими идеалами. Позже, когда в главе 10 мы обсудим трансперсональные сновидения, эта особенность покажется нам чрезвычайно важной.
Так как в своём поведении мы чаще пользуемся привычками, а не надуманностями, то бесспорным оказывается тот факт, что в снах, как и в обычной жизни, мы руководствуемся, в основном, ожиданиями, а не идеалами.
Привычный набор ожиданий, руководящий нами во время бодрствования, оказывает на нас первостепенное влияние и во время обычного сна. В обоих случаях мы молчаливо предполагаем, что бодрствуем, и наше восприятие сна искажено, чтобы соответствовать такому предположению. В качестве примера позвольте привести известный психологический опыт с картами.
В 1949 году в одном из экспериментов Брюнер и Постмен предложили испытуемым идентифицировать игральные карты, разложенные перед ними на короткий промежуток времени. Уловка состояла в том, что некоторые карты были нестандартными: например, красный пиковый туз. Поначалу испытуемым казалось, что это туз червей. И только после того, как карты стали оставлять на более длительный промежуток времени, некоторые испытуемые начали замечать нестандартные карты. Для большинства же понадобилось дальнейшее увеличение времени. После подсказок со стороны исследователей: «Пики обычно чёрные, но может оказаться...», многим испытуемым удавалось изменить восприятие и довольно быстро отыскать необычные карты. Однако некоторых такие подсказки, наоборот, смущали, и для правильного определения карт им требовалось больше времени.
Здесь можно провести аналогию с осознанными сновидениями: подобно тому как испытуемые в нормальном состоянии полагают, что пики чёрные, а черви красные, сновидцы считают себя в обычном сне бодрствующими. Когда нам снятся причудливые события, а такое часто бывает во время БДГ-сна, мы каким-то образом воспринимаем их как нечто обыденное. Если приходится замечать или переживать что-то необычное, то мы в любой момент способны это рационализировать. Такая способность основана на уверенности, что в (иллюзорной) концептуальной модели мира для сновидца всегда «существует логическое объяснение».
Случалось, что люди, узнав от меня о существовании осознанных сновидений, в первую же ночь переживали этот феномен. Эта категория людей очень походит на тех испытуемых, которые легко воспринимают подсказки. Они знают, что, хотя для некоторых несоответствий в реальном мире и можно найти «логические объяснения», лучшим объяснением для аномалий служит иногда осознание того, что ты спишь.
Наши сознательные и бессознательные ожидания и предположения удивительным образом влияют на форму, которую приобретает осознанное сновидение. Как я уже говорил, аналогичное влияние они оказывают и на нашу обычную жизнь. В качестве примера сознательного ограничения человеческих способностей можно привести известный миф о невозможности пробежать милю быстрее, чем за четыре минуты. На протяжении многих лет это казалось невероятным... пока кто-то не пробежал, сделав невозможное возможным. Почти сразу многие другие смогли повторить это достижение. Концептуальный барьер был преодолён.
Есть основания полагать, что в мире снов ожидания играют ещё более важную роль. В конце концов, в физическом мире существует множество ограничений, связанных со строением нашего тела, не говоря уже о законах физики. И хотя барьер «четырёхминутной мили» оказался непреодолимым, существуют абсолютные пределы человеческой скорости: обладая нашим сегодняшним физическим телом, пробежать ту же милю за минуту невозможно. Между тем в мире снов физические законы полностью игнорируются: в снах, например, нет гравитации.
Эквивалентом физических законов в мире снов являются законы психологические. Именно эти законы, обусловленные функциональной ограниченностью человеческого мозга, сдерживают поведение осознанно сновидящего. Например, осознанно сновидящий иногда обнаруживает, что не в состоянии прочесть больше одного-двух слов. Как отмечал Моэрс-Месмер, буквы в осознанных снах катастрофически не желают оставаться в покое. Когда он пытался сфокусироваться на словах, буквы превращались в иероглифы.
Заметьте, я не говорю, что мы не можем читать во сне. Мне самому несколько раз снилось, как я делал это, однако это были не осознанные сны, в которых написанное появляется в результате сознательного напряжения воли.
Следующий пример возьмём из свидетельств Сен-Дени, который рассказывал, что часто оказывался не в состоянии изменять уровень освещённости в собственных осознанных снах. Мне приходилось испытывать аналогичную трудность, которую Хирн окрестил феноменом «выключателя света». Конечно, психологические ограничения кажутся незначительными по сравнению с теми, которые налагаются на нашу обычную жизнь физическими законами. Тем не менее, слишком большое количество психологических обусловленностей может ухудшать качество осознанных сновидений.
Переживания, испытываемые конкретным сновидцем, подвергаются мощному давлению со стороны ожиданий. Приводимые ниже примеры красочно иллюстрируют это.
Русский философ Успенский, основываясь на теоретическом фундаменте, полагал, что «спящий не может думать о себе до тех пор, пока эта мысль сама не станет сном». Отсюда он заключал, что «человек не может во сне произнести своего имени». Неудивительно, что, по словам Успенского, можно «ожидать», что «если я произнесу во сне своё имя, то немедленно проснусь» (4). Эксперимент, скорее даже упражнение, предложенное Успенским, должно было ясно продемонстрировать влияние, которое переживание оказывает на события, происходящие во сне.
Вперёд: http://healthy-back.livejournal.com/315765.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/314903.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/314107.html#content