Стивен Лаберж. Осознанное сновидение
Dec. 13th, 2006 04:17 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
healthy_backВперёд: http://healthy-back.livejournal.com/317074.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/316432.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/314107.html#content
Только сон способен заставить нас реально пережить возможное будущее и предоставить несомненные доказательства пользы от использования полученной информации (15).
Редкий курильщик станет продолжать курить после такого сна! Удивительно, сколько жертв рака лёгких можно было бы спасти с помощью снов, предсказывающих вероятный результат пристрастия к никотину. И как много курильщиков согласились бы при возможности посмотреть такой сон. Кому из нас хватило бы смелости заглянуть в глаза будущему?
Недавно вышедший на экраны фильм «Dreamscape» можно считать вариацией переломного сна Демента. В этом фильме президент Соединенных Штатов переживает ужасный и яркий кошмар о последствиях ядерной войны. Послевоенные ужасы предстали перед ним с такой реалистичностью, что явились для него личным мотивом Женевских переговоров с Советским Союзом о разоружении.
Современное человечество кажется чем-то средним между орлом и страусом. Если мы не решимся взглянуть в лицо фактам, то в следующем веке нас ждут чудовищные экологические и политические изменения. Среди возможных альтернатив будущего — такие крайности, как «утопия или забвение». Сегодняшнюю ситуацию на планете можно со всей определённостью охарактеризовать как беспрецедентно сложную. В такой ситуации необходимо столь же беспрецедентное решение, способное помочь человечеству избежать катастрофы и найти путь к истинному миру. Чтобы, ничего не потеряв, войти в будущее, нужно не бояться вытащить голову из песка и довериться своим снам, которые могут предложить многое (например, свежие и творческие решения, не приходящие в голову в реальной жизни). Но перед тем, как сны начнут сбываться, нам надо ещё многое о них узнать.
Мы говорили, что осознанность — ключ к управлению снами. Поэтому разумно предположить, что достигнуть цели в намеренных сновидениях можно, лишь добившись заметных успехов в искусстве и науке осознанного сновидения. Иногда кажется невероятным, что такая степень профессионального владения снами вообще возможна. На Западе нет никого более опытного в этом деле, чем Сен-Дени, которому, по его свидетельству, «никогда не удавалось управлять всеми фазами сна»; он даже никогда и не пытался этого сделать. Тем не менее некоторые вещи, «невозможные» на Западе (например, восход солнца), естественны па Востоке. И когда мы ищем источник света, то всегда оглядываемся в восточном направлении.
Как писал Уильям Блейк, «восточная философия учит изначальным принципам человеческого восприятия...». В отношении осознанных сновидений, точность наблюдения Блейка подтверждается существованием тибетского «путеводителя по внутренним пространствам», книги «Йога состояния сна», написанной 1200 лет назад. Одно из упражнений, содержащихся в ней, называется «преображение содержания сна». С его помощью йоги, по желанию, могли посещать любые сотворённые миры. Нельзя сказать, что они особо увлекались такими путешествиями. Эти путешествия служили своеобразной проверкой профессионализма, которую должен был пройти каждый ученик, перед тем как сделать очередной шаг на пути к просветлению. Более подробно я расскажу об этом в главе 10; здесь же я хотел бы просто продемонстрировать возможность достижения высокой степени владения снами. Всё это делает возможным осуществление ещё одного потенциала осознанных сновидений, который мы сейчас рассмотрим.
Исполнение желаний
«Приятных сновидений!» — желаем мы друг другу, отправляясь спать. Однако по многим причинам некоторые сны не слишком приятны. Конечно, это относится к неосознанным снам. Осознанные сновидения, напротив, почти всегда приятны. Многие сновидцы отмечали, что их переживания служили своеобразным эмоциональным вознаграждением, потому что предоставляли свободу для реализации порывов, невозможных в бодрствующем состоянии. Например, мы способны летать, встретиться с любым человеком, позволить себе желаемое романтическое приключение.
Патриция Гарфилд, как мы уже видели, заходила настолько далеко, что называла осознанные сновидения оргазмическими. Она предполагала, что во время сновидений стимулируются «экстатические» центры мозга. Это предположение не безосновательно, особенно если учесть тот факт, что нейрофизиологи открыли очевидную связь между нервными центрами БДГ-сна и «центрами удовольствия» в мозге. Может быть, при определённых обстоятельствах осознанные сновидения вызывают активность этой системы. Но даже отвлекаясь от нейрофизиологии, можно сказать, что осознанные сны — очень приятное переживание.
Однажды может случиться, что осознанные сновидения станут идеальным местом отдыха, своеобразным Таити для бедных, настоящим «Волшебным островом». Они могут предложить великолепную встряску для тех, кому необходимо отвлечься от окружающей реальности.
В то же время осознанные сновидения могут помочь обделённым и несчастным людям исполнить свои казавшиеся несбыточными мечты. Парализованные смогут в них снова пойти, потанцевать или полетать и даже эмоционально полно воплотить эротические фантазии. Вот, что поёт контральто в «Мессе» Генделя:
И тогда откроются глаза слепых,
И станут слышать глухие.
И тогда хромой побежит как олень,
И немой сможет запеть.
Возможно, из всех достоинств осознанных сновидений именно возможность управлять сном завладеет воображением множества людей. В качестве иллюстрации можно привести отрывок из недавней статьи, посвящённой управлению сновидениями, который наполнен неуёмным энтузиазмом:
У населения Земли есть ключ к невообразимой энергии. Я уверен, что следующий шаг в развитии нашего вида будет сделан не с помощью создания фабрик физической технологии, а благодаря ночным полётам творческих сновидцев. Вы только задумайтесь над представляющимися нам возможностями: эротические свидания беспрецедентной интенсивности с любыми желанными женщинами; визиты на райский остров, где разумные аборигены напевают вам решения многих насущных проблем; однажды ночью вы сможете пофилософствовать с Аристотелем, пошутить с У. С. Филдсом, обсудить инвестиции с Дж. П. Морганом или потренироваться на гимнастическом бревне вместе с Надей Команечи... Даже если идея управления сновидениями представляет собой лишь отдалённую перспективу, она стоит дальнейших исследований. Чувственные удовольствия, внутренняя мудрость, эмоциональное равновесие, экстрасенсорное восприятие — возможно, всё это ждёт вас по ту сторону.
Глава 8. Функции и значение сновидений
Почему мы видим сны и что они означают? Этот вопрос издавна становился предметом споров, выливаясь порой в жаркие баталии. По одну сторону находились многие известные учёные, объяснявшие сон одними лишь физиологическими причинами и считавшие, что сновидение — это бессмыслица, лишённая какой бы то ни было психологической значимости, «сказка, которую пересказал дурак: слов в ней много, а смысла ноль».
Мысль о том, что сны не больше чем «ничего не значащая биология», кажется абсурдной и кощунственной тем, кто стоит по другую сторону: фрейдисты и другие исследователи сна утверждают, что сновидения вызываются психологическими причинами и всегда содержат важную информацию о человеке, которую при желании можно интерпретировать с помощью определённых методов. Позиция сторонников этого лагеря берёт своё начало в известном афоризме, содержащемся в Талмуде: «Неинтерпретированный сон подобен нераспечатанному письму».
Третий лагерь занимает промежуточную позицию, полагая, что и те и другие, стремясь объяснить функции и значения снов, отчасти правы, отчасти нет. Приверженцы среднего пути считают, что сны определяются и физиологией, и психологией и поэтому могут быть и полными смысла, и бессмысленными, различаясь по своей психологической значимости.
На этой позиции я чувствую себя наиболее комфортно. Я полностью согласен с сэром Ричардом Бартоном относительно того, что истина — зеркало, разбитое на множество осколков; и каждый верит, что его осколок — это целое.
Возможно, мы сможем собрать воедино множество осколков, чтобы достаточно точно отобразить реальность сновидений. На протяжении столетий многие люди спорили на тему, являются ли сны испорченными детьми с праздным умом, небесными посланиями божественной мудрости или чем-то средним. Давайте ограничим обсуждение научных теорий сновидения нашим временем, XX веком, и начнем его, пожалуй, с Зигмунда Фрейда.
Возвращённое толкование сновидений
Чтобы понять фрейдовский взгляд на сновидения, нужно рассмотреть его концепцию мозга сновидца. Сегодня нам известно, что нервная система состоит из двух типов нервных клеток: возбуждающих и подавляющих. Оба типа способны разряжаться и передавать электрохимические импульсы другим нейронам. Они делают это спонтанно, безо всяких внешних стимулов, как только принимают возбуждающий импульс от других клеток. Если нарушается равновесие, и импульсы начинают передаваться между возбуждающими нейронами, то происходит повышение нервной активности, наступает возбуждение. Подавляющие нейроны дают сигнал об уменьшении активности, её подавлении. Человеческий мозг представляет из себя невообразимо сложную сеть связей между нейронами разных типов. В принципе, более важную роль в высшей нервной деятельности играют подавляющие нейроны.
Перед тем, как разработать теорию сновидений, Фрейд интенсивно изучал нейробиологию. Однако в то время был известен только процесс возбуждения; процесс подавления ещё не был открыт. Основываясь на предположении о возбудительной функции нервной системы, Фрейд полагал, что нервная или, по его выражению, психическая энергия способна разряжаться только через моторные реакции. Это означает, что пришедшая в голову идея будет вечно беспокоить человека, пока он не решит что-нибудь с ней сделать. Иначе она сама найдёт способ бессознательно выразиться в каком-либо непреднамеренном действии, подобном знаменитой «фрейдовской оговорке».
Такой устаревший взгляд на нервную систему был в шутку назван моделью «кошки на раскаленной крыше» с «устойчивой тенденцией к генерации потоков энергии, которые поддерживают эго и сознание в состоянии бешеного движения» (1). Теперь мы знаем, что если бы такая нервная система и существовала, то она постоянно проявлялась бы в необъяснимой активности. Опираясь на научные данные своего времени, Фрейд считал подсознание своеобразным котлом, бурлящим импульсами и желаниями, не принимаемыми обществом, но полностью объяснимыми. А теперь, отталкиваясь от этого, начнём знакомство с его теорией.
Давайте представим, что случилось бы, если бы нам удалось спросить самого мастера о значении какого-нибудь из наших сновидений. Можно предположить, что Фрейд ответил так: «Для начала нужно убедиться, что нечто случившееся с вами накануне, в так называемый «осадочный день», потревожило одно из многих подавленных желании, которое вам бы хотелось спрятать поглубже в подсознание. Но когда вы погрузились в сон, не имея больше никаких сознательных желаний, кроме желания поспать, ваше внимание, оторвавшись от внешнего мира, переключилось на события «осадочного дня» и вызвало потребность удовлетворения бессознательного желания. Всё это вызвало необходимость участия вашего эго — главного руководителя сознания. А так как ваше желание оказалось не одетым «в общественно приемлемые одежды», доступ в сознание был полностью для него закрыт. Так и должно было быть! Обязанность привратника заключается именно в том, чтобы не пускать на порог неправильные и неприемлемые импульсы, воспоминания и мысли, которые могут побеспокоить сознание вашего эго. Орудием труда для привратника, которого психоаналитики называют цензором, служит большая палка «подавления». С её помощью из сознания изгоняются импульсы, воспоминания и мысли, противоречащие личным или общественным стандартам поведения. Однако от подавленных желаний нельзя полностью избавиться, и они скапливаются и кипят на дне сознания, словно в ведьмовском котле.
События предшествующего дня с помощью силы воображения выуживают на свет эти подавленные желания. Они ищут путь, по крайней мере, для частичного осуществления. «Осадочный день» и подавленные желания стучатся в дверь эго. Даже после того, как цензор выбросит их вон, эта грубая парочка, не знакомая с хорошими манерами, продолжает добиваться признания. Она доходит до того, что мешает вам насладиться сном, расстраивая сознательные намерения эго. К счастью, благодаря сновидениям, принимающим на себя всю грязную работу, вы можете продолжать спать. Мы говорим: «Сновидения — это защитники сна». Особый процесс, который мы называем работой сна, пересекая границу бессознательного, создаст обманную среду для осуществления подавленных желаний, составленную из «приемлемых» образов, связанных воображением. Трансформировавшись в чрезвычайно презентабельные образы, ваши желания получают возможность улизнуть от цензора и найти выражение в сновидениях. Именно поэтому, — заключил бы Фрейд, — вы видите сновидения. Следует заметить, что они одним выстрелом убивают двух зайцев: предохраняют ваш сон и позволяют разрядиться одному из подавленных инстинктивных импульсов. Невозможно отрицать благотворность обеих функции. Особо стоит подчеркнуть, что мы приняли за аксиому стремление нервной системы к нирване, постоянный поиск уменьшения напряжения и полного прекращения активности».
В некотором смысле эта сторона психоанализа в значительной степени связана с буддизмом и другими доктринами Востока. Но всё это не приблизит нас к ответу на поставленный вопрос. Мы можем снова спросить: «Так что же всё-таки значит наше сновидение? Неужели это полная бессмыслица?» В этом случае Фрейд, возможно, объяснит: «У каждого сна есть несколько скрытых значений. Явное содержание завуалированного сна (непосредственное сновидение) является результатом работы сна по трансформации подавленных желании (латентное содержание сновидения). Поэтому, чтобы интерпретировать сновидение, нужно просто направить процесс в обратную сторону. Так как сновидение скрывает своё латентное содержание за образами, тесно связанными с истинными желаниями, мы можем расшифровать секретное послание, отталкиваясь от образа в обратную сторону и используя процесс интерпретации, называемый свободной ассоциацией. Если вам приснилось, что вы, скажем, закрываете дверь, то Фрейд скорее всего спросит вас: «Что первое приходит в голову в связи со словом "закрыто"?» «Ключ», — ответите вы. «Ключ?» — переспросит Фрейд. «Дерево», — возможно, скажете вы. Очевидно, этот процесс может продолжаться до бесконечности, пока Фрейд не прервёт его, чтобы продемонстрировать свои познания в сновидческом символизме (ключ в замке), объяснив, что ваше сновидение выражает сексуальные стремления!
Иными словами, Фрейд полагал, что функция сновидения заключается в предохранении сна с помощью разрядки подавленных импульсов. Поэтому силой, вызывающей сновидения, всегда являются инстинктивные, бессознательные желания. Фрейд приходил к заключению, что все эти желания имеют исключительно сексуальную природу. В своих «Вводных лекциях по психоанализу» он пишет: «Хотя количество символов велико, количество символизируемых предметов очень ограниченно. Подавляющее большинство сновидений наполнено символами, имеющими сексуальное значение... Они воплощают наиболее примитивные идеи и интересы» (2). В любом случае, если побуждающей силой каждого сна служит неосознанное желание — сексуальное или любое другое, — то, согласно теории Фрейда, каждое сновидение содержит послание в завуалированной форме — побуждающее стремление, или «сновидческую мысль». Тот факт, что все сны содержат неприличные и неприемлемые желания, способствует их регулярному и несложному забыванию. Фрейд объясняет это намеренной подавленностью таких желаний. Они все занесены в чёрный список эго и сосланы на самое дно болота подсознания.
После тридцати лет исследований мы знаем, что сновидения вызываются вовсе не желаниями или какими-то другими психологическими причинами, а периодическим биологическим процессом — БДГ-сном. Исходя из этого, мы можем сделать вывод, что желания не играют в сновидениях никакой роли. Из этого, согласно фрейдистской концепции значений, автоматически следует, что ни один сон не имеет значения! И это не все новости, которые современная нейробиология припасла для Фрейда. Худшие мы оставили для следующего раздела.
Единственной хорошей новостью может служить то, что каждое сновидение сопровождается сексуальным возбуждением, выражающимся у мужчин эрекцией, а у женщин усилением вагинального кровообращения. Если бы Фрейд мог слышать это, он посчитал бы данный факт полным подтверждением его предположения о том, что в основе любого, или почти любого, сна лежит секс.
Действенно-синтетическая модель сновидений
В 1977 году д-р Алан Хобсон и д-р Роберт Маккарли (оба из Гарвардского университета) представили нейрофизиологнческую модель сна, бросавшую серьёзный вызов теории Фрейда. В статье «Мозг и генератор состояния сна. Активационно-синтетическая гипотеза процесса сновидения» (3), опубликованной в «Американском журнале психиатрии», они высказывали предположение, что сновидение физиологически вызывается «генератором состояния сна», расположенным в мозге. Система мозга периодически, с предсказываемой регулярностью, «включает» состояния сна, что позволило Хобсону и Маккарли с математической точностью смоделировать этот процесс.
Во время БДГ-фазы, когда включён генератор состояний сна, чувственный ввод и моторный вывод полностью блокированы. В этом состоянии кора головного мозга (наиболее развитая структура человеческого мозга) активизирована. Она бомбардируется случайными импульсами, генерирующими чувственную информацию внутри системы. Активизированная кора, основываясь на такой сгенерированной информации, синтезирует сон, изо всех сил стараясь окутать смыслом предложенную бессмыслицу.
«Основная мотивирующая сила сновидения, — подчеркивают Хобсон и Маккарли, — носит не психологический, а физиологический характер. Время возникновения и длительность сновидения довольно постоянны, и это даёт все основания считать, что сны имеют запрограммированный характер, определяемый деятельностью нейронов». Движущую силу сновидений они видят не только автоматической и периодической, но и, по всей вероятности, определяемой обменом веществ. Вполне очевидно, что данная концепция происхождения снов совершенно противоположна классической фрейдистской теории о конфликте как двигателе сна.
Что же касается «особых стимулов, определяющих видения во сне», то, как полагают Хобсон и Маккарли, они возникают в стволе мозга и никак не зависят от деятельности познавательных областей коры головного мозга. «Эти стимулы, основанные в основном на случайных, рефлекторных процессах, снабжают мозг специфической пространственной информацией, которая используется в создании образов сновидения». Хобсон и Маккарли утверждают, что причудливым искажениям в содержании сна, которые, согласно мнению фрейдистов, используются для «сокрытия неприличностей», можно подобрать более простое нейрофизиологическое объяснение: такие удивительные особенности снов, как сосредоточение двух или более персонажей в одной прерывистой сцене и причудливость образов, могут всего лишь отражать состояние спящего мозга.
«Другими словами, — продолжают гарвардские нейропсихологи, — кора головного мозга успешно справляется со сложной работой и генерирует относительно связные образы, основываясь на шумовой информации, посылаемой мозговым стволом. Таким образом, очевидно, что сновидения берут свое начало в сенсорно-моторной системе и лишь отчасти наделены идейным, волевым и эмоциональным содержанием. Эта концепция заметно отличается от идей Фрейда, согласно которым основными стимулами сновидения являются «мысли во сне» или желания».
По мнению Хобсона и Маккарли, «взаимодействие стимулов ствола мозга и воспринимающей, понятийной и эмоциональной структур коры головного мозга» носит синтетический и конструктивный, «а вовсе не искажающий характер, как считал Фрейд». Согласно активационно-синтетической модели, «относительно «сырые» и неполные данные, предлагаемые первоначальными импульсами, вызываются из памяти... В состоянии сновидения мозг похож на компьютер, просматривающий все адреса в поисках ключевого слова. Никак не проявляя необходимости сокрытия, такой перебор... опытных данных, вызванный (генетически запрограммированными) стимулами, кажется хорошим фундаментом для «причудливо» формальных особенностей процесса сновидения». Отпуская ещё одну шпильку в адрес Фрейда, они добавляют: «Теперь нет никакой нужды постулировать существование цензора и процесса искажения информации, повинующегося его приказаниям».
Причиной слабой способности запоминать сны Хобсон и Маккарли видят «своеобразную амнезию, которая при осторожном и постепенном пробуждении может вызвать трудности с воспоминанием даже самых ярких сновидений». Поэтому если вы быстро проснётесь во время БДГ-сна, то, скорее всего, запомните сновидение, а иначе почти наверняка его забудете. Забивая последний гвоздь в гроб фрейдовской теории, Хобсон и Маккарли пишут: «Нет нужды пользоваться концепцией подавления для объяснения забывания снов».
Как и следовало ожидать, статья Хобсона и Маккарли вызвала многочисленные контратаки со стороны психоаналитиков, которые пытались возразить, что нейрофизиологическая модель Фрейда не имеет никакого отношения к его психологической теории. По мнению Мортона Рейсера, последнего президента Американской Психоаналитической Ассоциации, Маккарли и Хобсон слишком переоценивают значение своей работы, когда утверждают, что, в соответствии с полученными ими результатами, сновидения не имеют смысла.
Я согласен, что их исследования опровергают идею Фрейда об обусловливающем влиянии скрытых желаний. Ведь располагая последними данными по физиологии мозга, больше невозможно так говорить. Сны действительно не вызываются подавленными желаниями, но это вовсе не значит, что эти желания никак не проявляются в сновидениях. Активность мозга, вызывающая сновидение, предлагает средство, с помощью которого подавленное желание может вылиться в конкретное сновидение. Иными словами, желания не вызывают сновидения, они их используют (4).
В 1978 году редакция «Американского журнала психиатрии» сообщила, что эта статья «спровоцировала такое количество писем редактору, какое «Журнал» не получал никогда ранее». Удивительно, но людей больше всего смутили нападки не на Фрейда, а на сновидения. Мысль о том, что «сны всего лишь бессмысленный, случайный аккомпанемент автономной электрической активности спящей центральной нервной системы», не совсем согласовывалась с результатами работы многих исследователей, не говоря уже о терапевтах, привыкших использовать сновидения в практических целях.
Тот, кто когда-нибудь просыпался от сна с восторженным восклицанием: «Какой замечательный сюжет!», на опыте знает, что иногда сновидение бывает намного более связным, чем это допускает модель Хобсона-Маккарли. На мой взгляд, то, что сновидения могут быть довольно связными и увлекательными, заставляет нас предположить, что кора головного мозга способна, по крайней мере частично, управлять развитием сна. Каким образом удаётся сновидениям приобретать довольно сложные сюжеты, если высшие мозговые центры заняты лишь импровизацией с использованием тех реквизитов, массовки и декораций, которые в виде «шумовых сигналов» ствола головного мозга случайно всплывают на поверхность? По теории Хобсона и Маккарли, сны должны были бы становиться чем-то совершенно новым каждые одну-две минуты. Однако время от времени мы способны видеть сны, сконструированные настолько мудро и элегантно, что они вполне могут служить поучительными историями. Это лишний раз подтверждает, что существуют ментальные силы высшего порядка, способные влиять на функционирование более низкого звена — генератора состояния сна.
Феномен осознанных сновидений ещё более уверенно подтверждает влияние коры головного мозга на построение сновидений. Если бы наши сновидения являлись лишь результатом деятельности коры головного мозга по «трансформации случайных шумовых сигналов в отчасти связанные образы», то как во время осознанного сна нам удавалось бы осуществлять волевой выбор? Как бы мы могли выполнять заранее спланированные действия? Как бы мы сумели, например, намеренно открыть дверь и посмотреть, что находится за ней?
Многие сновидцы сообщают о том, что способны чувствовать, намереваться и мыслить во время сна. Когда они понимают, что спят, они испытывают чувство радости. Это чувство скорее похоже на реакцию высшего восприятия, а не на случайный импульс ствола головного мозга. Что касается намерения и мышления, то во время осознанного сновидения сновидцы, как правило, вспоминают то, что хотели сделать. Они могут вспомнить также основные принципы поведения: «смотреть в лицо страху», «искать позитивные следствия» и «помнить о миссии». Последний принцип часто используется онейронавтами во время лабораторных опытов.
И наконец, если движения глаз во время БДГ-сна случайно генерируются сумасшедшим, сидящим в стволе мозга, то каким образом осознанно сновидящие могут свободно подавать сигналы глазами в соответствии с предварительной договорённостью? Ответ на все эти риторические вопросы может быть только один: гипотеза Хобсона-Маккарли не в состоянии построить целостную модель сновидений.
Я считаю, что Хобсон и Маккарли полностью правы в том, что они называют физиологическими причинами, влияющими на сновидения. Очевидно, однако, что существуют и психологические причины, поэтому для построения удовлетворительной теории сновидений необходимо учитывать оба типа причин. Кроме того, эта теория должна объяснять, почему при одних условиях сны представляют из себя связные, остроумные повествования, а при других являются полностью бессвязным бредом. Почему одни сны вводят нас в заблуждение, а другие дарят осознание? Почему некоторые сновидения чрезвычайно значимы, а некоторые полностью бессмысленны?
Активационно-синтетическая теория полностью отрицает способность сновидений представлять собой какую-то ценность или, по крайней мере, иметь более или менее важное значение. Единственное, чего можно ожидать, полагаясь на подобную модель, в компьютерной терминологии называется «мусор на входе — мусор на выходе». Хобсон в своём недавнем интервью сказал: «Сны похожи на кляксу Роршаха. Это двусмысленные явления, которые терапевт может интерпретировать любым заранее предопределённым способом. Дело не в значении снов, а в интерпретаторе» (5). Представьте себе, что на вопрос психотерапевта «О чём вы думаете, вспоминая свой сон?» пациент отвечает: «О кляксе!»
Главным упрёком со стороны психофизиологически ориентированных исследователей сновидений служит то, что активационно-синтетическая модель похожа на улицу с односторонним движением. Она допускает передвижение сигналов только от ствола к коре головного мозга — от низкоорганизованной к высокоорганизованной системе. Однако для полноты картины необходимо существование и обратного движения, позволяющего коре головного мозга управлять его стволом и допускающего влияние на сновидение высших подкорковых функций, таких, как мышление и намеренное действие. Этот упрёк аналогичен замечанию, которое я сделал относительно невозможности с помощью теории Хобсона-Маккарли объяснить феномен осознанных сновидений.
Некоторые исследователи утверждают, что активационно-синтетическая модель обходит основной вопрос теории сновидений. Д-р Милтон Крамер из Университета Цинциннати говорит, что разработки Хобсона и Маккарли «не касались функциональных проблем сновидений. Говоря о снах, необходимо принимать во внимание две вещи: значение и функцию. Касается ли нас информация, содержащаяся в сновидениях? Могут ли они сделать нас умнее, изменить наш характер, настроение, разрешить проблемы, предложить советы, полезные в повседневной жизни?.. Я думаю, что по своей природе сновидения психологичны. Очень часто во сне приходится видеть, что мы идём. Очень важно спросить себя, куда мы идём и зачем мы идём? Эти вопросы продлевают чудо сна, поэтому нам не терпится отыскать на них ответ» (6).
Давайте попробуем оценить активационно-синтетическую модель, исходя из двух критериев, предложенных Крамером: значения и функции. Что касается значения, то теория Хобсона-Маккарли полностью его отрицает. А вот что Хобсон говорил о возможной функции сновидения:
Интуиция подсказывает, что БДГ-сон можно рассматривать как основную программу тестирования центральной нервной системы, позволяющую проверить функциональную пригодность нейронов, цепей и сложных нервных узлов перед тем, как организм захочет ими воспользоваться. Для такой системы очень важно проявлять высокую степень надёжности как во времени, так и в пространстве. Эти черты проявляются в периодичности и постоянной продолжительности БДГ-снов и схожих состояний (7).
Далее Хобсон развивает свою мысль:
Видеть сны, чтобы забывать
В статье, опубликованной в 1983 году в британском журнале «Nature», нобелевский лауреат Фрэнсис Крик (один из тех, кто открыл генетический код и разгадал загадку ДНК) и его соавтор Грейм Митчисон предположили, что функция сновидений состоит... в удалении определённых нежелательных связей между нервными клетками в сетях коры головного мозга. Мы утверждаем, что это осуществляется во время БДГ-сна с помощью механизма, обратного обучению. Поэтому во время бессознательного сна мозговые связи не укрепляются, а, наоборот, ослабляются (9).
В этом вкратце и состоит теория «обратного обучения».
Модель Крика и Митчисона основана на двух фундаментальных гипотезах. Первая состоит в том, что кора головного мозга является полностью связанной сетью нейронов. «Эта сеть склонна становиться носителем нежелательных или «паразитических» явлений, возникающих в результате роста мозга или изменений, производимых восприятием».
Вторая гипотеза ещё тоньше: если «паразитические» типы нейронной активности существуют на самом деле, они должны «выявляться и подавляться особым механизмом», функционирующим, гипотетически, во время БДГ-сна. Этот механизм имеет «характер активного процесса, который, грубо говоря, противоположен обучению». Крик и Митчисон называют этот процесс «обратным обучением», или «разобучением», утверждая, что он «не совсем похож на обычное забывание», и уверяют, что «без него кора головного мозга млекопитающих не могла бы правильно функционировать».
Механизм, предлагаемый Криком и Митчисоном, очень близок нейрофизиологической концепции сна. Он основан на более или менее случайной стимуляции коры головного мозга со стороны ствола. Эта стимуляция возбуждает нежелательные типы мозговой активности... в особенности те, которые больше походят на случайные шумы, чем на высокоорганизованные сигналы. Поэтому мы вводим понятие механизма обратного обучения, способного влиять на кору головного мозга... таким образом, чтобы подобная активность не повторялась в будущем... во время БДГ-сна мы разучиваемся с помощью бессознательных сновидений. «Мы видим сны для того, чтобы забывать».
Таким образом, Крик и Митчисон полагают, что всё происходящее во время сновидения активно забывается мозгом. Мы видим нечто во сне, чтобы тут же это забыть.
Что же это может означать? Согласно теории обратного обучения, когда мы вспоминаем сновидения, мы вновь изучаем то, чему старались разучиться! И это только часть неприятностей, которые обещает нам предложенный механизм. «Можно только поражаться, к каким последствиям могут привести неудачи». Крик и Митчисон полагают, что полный провал (память о всех снах человека) может вызвать «тяжёлые нарушения — состояние постоянной одержимости и ложных, галлюциногенных ассоциаций...». Частичная неудача (вспоминание нескольких снов за день) «может стать причиной нежелательных шумов, таких, как галлюцинации, иллюзии, одержимость, и вызвать состояние, схожее с шизофренией».
Крик и Митчисон полагают, что всем нам станет лучше, когда мы научимся забывать сны. «Согласно этой модели, — пишут они, — не стоит поощрять попытки вспоминать сновидения. Воспоминание может восстановить мыслительные структуры, которые лучше забыть. Потому что именно от этих структур организм и пытался избавиться».
Очевидно, что если модель обратного обучения довести до логического заключения, то это будет означать полное прекращение психологического анализа сновидений, попыток вспомнить и интерпретировать их — полный закат сновидческой индустрии.
К счастью, абсолютно не существует прямых свидетельств существования процесса «обратного обучения» во время БДГ-сна. Не существует и доказательств проявления этого процесса в любом другом состоянии, у любого другого живого организма. «Обратное обучение» существует лишь как гипотетическая концепция, возможно, очень близкая компьютерам, но совершенно не применимая для человеческих существ. Как говорят сами Крик и Митчисон, «прямая проверка существования обратного обучения кажется чрезвычайно сложной» (10).
Для этой теории не находится ни одного подтверждающего аргумента. Она только может быть верной или отчасти верной, однако до появления прямых доказательств она будет оставаться гипотетической возможностью. Даже если в теории обратного обучения есть рациональное зерно, заключения Крика и Митчисона о нежелательности воспоминаний о снах не всегда верны. Напротив, катастрофические последствия, предсказываемые в результате частичного нарушения механизма обратного обучения, могут служить сильным аргументом против высказанной теории. Согласитесь, люди, которые привыкли вспоминать свои сновидения, вовсе не похожи на больных, склонных к «галлюцинациям, иллюзиям и одержимости». Аналогично, если бы описываемая теория была верна, то нарушения сна мешали бы нормальному течению процесса обратного обучения и приводили к бедственным результатам. Однако люди, лишённые на протяжении многих ночей (иногда и лет) БДГ-периодов, вовсе не проявляют признаков нервных срывов.
Поэтому могу уверить тех сновидцев, кого интересует, несёт ли вспоминание снов угрозу нарушения правильного функционирования мозга, что поводов для беспокойства практически нет!
Вперёд: http://healthy-back.livejournal.com/317074.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/316432.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/314107.html#content
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/316432.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/314107.html#content
Только сон способен заставить нас реально пережить возможное будущее и предоставить несомненные доказательства пользы от использования полученной информации (15).
Редкий курильщик станет продолжать курить после такого сна! Удивительно, сколько жертв рака лёгких можно было бы спасти с помощью снов, предсказывающих вероятный результат пристрастия к никотину. И как много курильщиков согласились бы при возможности посмотреть такой сон. Кому из нас хватило бы смелости заглянуть в глаза будущему?
Недавно вышедший на экраны фильм «Dreamscape» можно считать вариацией переломного сна Демента. В этом фильме президент Соединенных Штатов переживает ужасный и яркий кошмар о последствиях ядерной войны. Послевоенные ужасы предстали перед ним с такой реалистичностью, что явились для него личным мотивом Женевских переговоров с Советским Союзом о разоружении.
Современное человечество кажется чем-то средним между орлом и страусом. Если мы не решимся взглянуть в лицо фактам, то в следующем веке нас ждут чудовищные экологические и политические изменения. Среди возможных альтернатив будущего — такие крайности, как «утопия или забвение». Сегодняшнюю ситуацию на планете можно со всей определённостью охарактеризовать как беспрецедентно сложную. В такой ситуации необходимо столь же беспрецедентное решение, способное помочь человечеству избежать катастрофы и найти путь к истинному миру. Чтобы, ничего не потеряв, войти в будущее, нужно не бояться вытащить голову из песка и довериться своим снам, которые могут предложить многое (например, свежие и творческие решения, не приходящие в голову в реальной жизни). Но перед тем, как сны начнут сбываться, нам надо ещё многое о них узнать.
Мы говорили, что осознанность — ключ к управлению снами. Поэтому разумно предположить, что достигнуть цели в намеренных сновидениях можно, лишь добившись заметных успехов в искусстве и науке осознанного сновидения. Иногда кажется невероятным, что такая степень профессионального владения снами вообще возможна. На Западе нет никого более опытного в этом деле, чем Сен-Дени, которому, по его свидетельству, «никогда не удавалось управлять всеми фазами сна»; он даже никогда и не пытался этого сделать. Тем не менее некоторые вещи, «невозможные» на Западе (например, восход солнца), естественны па Востоке. И когда мы ищем источник света, то всегда оглядываемся в восточном направлении.
Как писал Уильям Блейк, «восточная философия учит изначальным принципам человеческого восприятия...». В отношении осознанных сновидений, точность наблюдения Блейка подтверждается существованием тибетского «путеводителя по внутренним пространствам», книги «Йога состояния сна», написанной 1200 лет назад. Одно из упражнений, содержащихся в ней, называется «преображение содержания сна». С его помощью йоги, по желанию, могли посещать любые сотворённые миры. Нельзя сказать, что они особо увлекались такими путешествиями. Эти путешествия служили своеобразной проверкой профессионализма, которую должен был пройти каждый ученик, перед тем как сделать очередной шаг на пути к просветлению. Более подробно я расскажу об этом в главе 10; здесь же я хотел бы просто продемонстрировать возможность достижения высокой степени владения снами. Всё это делает возможным осуществление ещё одного потенциала осознанных сновидений, который мы сейчас рассмотрим.
«Приятных сновидений!» — желаем мы друг другу, отправляясь спать. Однако по многим причинам некоторые сны не слишком приятны. Конечно, это относится к неосознанным снам. Осознанные сновидения, напротив, почти всегда приятны. Многие сновидцы отмечали, что их переживания служили своеобразным эмоциональным вознаграждением, потому что предоставляли свободу для реализации порывов, невозможных в бодрствующем состоянии. Например, мы способны летать, встретиться с любым человеком, позволить себе желаемое романтическое приключение.
Патриция Гарфилд, как мы уже видели, заходила настолько далеко, что называла осознанные сновидения оргазмическими. Она предполагала, что во время сновидений стимулируются «экстатические» центры мозга. Это предположение не безосновательно, особенно если учесть тот факт, что нейрофизиологи открыли очевидную связь между нервными центрами БДГ-сна и «центрами удовольствия» в мозге. Может быть, при определённых обстоятельствах осознанные сновидения вызывают активность этой системы. Но даже отвлекаясь от нейрофизиологии, можно сказать, что осознанные сны — очень приятное переживание.
Однажды может случиться, что осознанные сновидения станут идеальным местом отдыха, своеобразным Таити для бедных, настоящим «Волшебным островом». Они могут предложить великолепную встряску для тех, кому необходимо отвлечься от окружающей реальности.
В то же время осознанные сновидения могут помочь обделённым и несчастным людям исполнить свои казавшиеся несбыточными мечты. Парализованные смогут в них снова пойти, потанцевать или полетать и даже эмоционально полно воплотить эротические фантазии. Вот, что поёт контральто в «Мессе» Генделя:
И тогда откроются глаза слепых,
И станут слышать глухие.
И тогда хромой побежит как олень,
И немой сможет запеть.
Возможно, из всех достоинств осознанных сновидений именно возможность управлять сном завладеет воображением множества людей. В качестве иллюстрации можно привести отрывок из недавней статьи, посвящённой управлению сновидениями, который наполнен неуёмным энтузиазмом:
У населения Земли есть ключ к невообразимой энергии. Я уверен, что следующий шаг в развитии нашего вида будет сделан не с помощью создания фабрик физической технологии, а благодаря ночным полётам творческих сновидцев. Вы только задумайтесь над представляющимися нам возможностями: эротические свидания беспрецедентной интенсивности с любыми желанными женщинами; визиты на райский остров, где разумные аборигены напевают вам решения многих насущных проблем; однажды ночью вы сможете пофилософствовать с Аристотелем, пошутить с У. С. Филдсом, обсудить инвестиции с Дж. П. Морганом или потренироваться на гимнастическом бревне вместе с Надей Команечи... Даже если идея управления сновидениями представляет собой лишь отдалённую перспективу, она стоит дальнейших исследований. Чувственные удовольствия, внутренняя мудрость, эмоциональное равновесие, экстрасенсорное восприятие — возможно, всё это ждёт вас по ту сторону.
Почему мы видим сны и что они означают? Этот вопрос издавна становился предметом споров, выливаясь порой в жаркие баталии. По одну сторону находились многие известные учёные, объяснявшие сон одними лишь физиологическими причинами и считавшие, что сновидение — это бессмыслица, лишённая какой бы то ни было психологической значимости, «сказка, которую пересказал дурак: слов в ней много, а смысла ноль».
Мысль о том, что сны не больше чем «ничего не значащая биология», кажется абсурдной и кощунственной тем, кто стоит по другую сторону: фрейдисты и другие исследователи сна утверждают, что сновидения вызываются психологическими причинами и всегда содержат важную информацию о человеке, которую при желании можно интерпретировать с помощью определённых методов. Позиция сторонников этого лагеря берёт своё начало в известном афоризме, содержащемся в Талмуде: «Неинтерпретированный сон подобен нераспечатанному письму».
Третий лагерь занимает промежуточную позицию, полагая, что и те и другие, стремясь объяснить функции и значения снов, отчасти правы, отчасти нет. Приверженцы среднего пути считают, что сны определяются и физиологией, и психологией и поэтому могут быть и полными смысла, и бессмысленными, различаясь по своей психологической значимости.
На этой позиции я чувствую себя наиболее комфортно. Я полностью согласен с сэром Ричардом Бартоном относительно того, что истина — зеркало, разбитое на множество осколков; и каждый верит, что его осколок — это целое.
Возможно, мы сможем собрать воедино множество осколков, чтобы достаточно точно отобразить реальность сновидений. На протяжении столетий многие люди спорили на тему, являются ли сны испорченными детьми с праздным умом, небесными посланиями божественной мудрости или чем-то средним. Давайте ограничим обсуждение научных теорий сновидения нашим временем, XX веком, и начнем его, пожалуй, с Зигмунда Фрейда.
Чтобы понять фрейдовский взгляд на сновидения, нужно рассмотреть его концепцию мозга сновидца. Сегодня нам известно, что нервная система состоит из двух типов нервных клеток: возбуждающих и подавляющих. Оба типа способны разряжаться и передавать электрохимические импульсы другим нейронам. Они делают это спонтанно, безо всяких внешних стимулов, как только принимают возбуждающий импульс от других клеток. Если нарушается равновесие, и импульсы начинают передаваться между возбуждающими нейронами, то происходит повышение нервной активности, наступает возбуждение. Подавляющие нейроны дают сигнал об уменьшении активности, её подавлении. Человеческий мозг представляет из себя невообразимо сложную сеть связей между нейронами разных типов. В принципе, более важную роль в высшей нервной деятельности играют подавляющие нейроны.
Перед тем, как разработать теорию сновидений, Фрейд интенсивно изучал нейробиологию. Однако в то время был известен только процесс возбуждения; процесс подавления ещё не был открыт. Основываясь на предположении о возбудительной функции нервной системы, Фрейд полагал, что нервная или, по его выражению, психическая энергия способна разряжаться только через моторные реакции. Это означает, что пришедшая в голову идея будет вечно беспокоить человека, пока он не решит что-нибудь с ней сделать. Иначе она сама найдёт способ бессознательно выразиться в каком-либо непреднамеренном действии, подобном знаменитой «фрейдовской оговорке».
Такой устаревший взгляд на нервную систему был в шутку назван моделью «кошки на раскаленной крыше» с «устойчивой тенденцией к генерации потоков энергии, которые поддерживают эго и сознание в состоянии бешеного движения» (1). Теперь мы знаем, что если бы такая нервная система и существовала, то она постоянно проявлялась бы в необъяснимой активности. Опираясь на научные данные своего времени, Фрейд считал подсознание своеобразным котлом, бурлящим импульсами и желаниями, не принимаемыми обществом, но полностью объяснимыми. А теперь, отталкиваясь от этого, начнём знакомство с его теорией.
Давайте представим, что случилось бы, если бы нам удалось спросить самого мастера о значении какого-нибудь из наших сновидений. Можно предположить, что Фрейд ответил так: «Для начала нужно убедиться, что нечто случившееся с вами накануне, в так называемый «осадочный день», потревожило одно из многих подавленных желании, которое вам бы хотелось спрятать поглубже в подсознание. Но когда вы погрузились в сон, не имея больше никаких сознательных желаний, кроме желания поспать, ваше внимание, оторвавшись от внешнего мира, переключилось на события «осадочного дня» и вызвало потребность удовлетворения бессознательного желания. Всё это вызвало необходимость участия вашего эго — главного руководителя сознания. А так как ваше желание оказалось не одетым «в общественно приемлемые одежды», доступ в сознание был полностью для него закрыт. Так и должно было быть! Обязанность привратника заключается именно в том, чтобы не пускать на порог неправильные и неприемлемые импульсы, воспоминания и мысли, которые могут побеспокоить сознание вашего эго. Орудием труда для привратника, которого психоаналитики называют цензором, служит большая палка «подавления». С её помощью из сознания изгоняются импульсы, воспоминания и мысли, противоречащие личным или общественным стандартам поведения. Однако от подавленных желаний нельзя полностью избавиться, и они скапливаются и кипят на дне сознания, словно в ведьмовском котле.
События предшествующего дня с помощью силы воображения выуживают на свет эти подавленные желания. Они ищут путь, по крайней мере, для частичного осуществления. «Осадочный день» и подавленные желания стучатся в дверь эго. Даже после того, как цензор выбросит их вон, эта грубая парочка, не знакомая с хорошими манерами, продолжает добиваться признания. Она доходит до того, что мешает вам насладиться сном, расстраивая сознательные намерения эго. К счастью, благодаря сновидениям, принимающим на себя всю грязную работу, вы можете продолжать спать. Мы говорим: «Сновидения — это защитники сна». Особый процесс, который мы называем работой сна, пересекая границу бессознательного, создаст обманную среду для осуществления подавленных желаний, составленную из «приемлемых» образов, связанных воображением. Трансформировавшись в чрезвычайно презентабельные образы, ваши желания получают возможность улизнуть от цензора и найти выражение в сновидениях. Именно поэтому, — заключил бы Фрейд, — вы видите сновидения. Следует заметить, что они одним выстрелом убивают двух зайцев: предохраняют ваш сон и позволяют разрядиться одному из подавленных инстинктивных импульсов. Невозможно отрицать благотворность обеих функции. Особо стоит подчеркнуть, что мы приняли за аксиому стремление нервной системы к нирване, постоянный поиск уменьшения напряжения и полного прекращения активности».
В некотором смысле эта сторона психоанализа в значительной степени связана с буддизмом и другими доктринами Востока. Но всё это не приблизит нас к ответу на поставленный вопрос. Мы можем снова спросить: «Так что же всё-таки значит наше сновидение? Неужели это полная бессмыслица?» В этом случае Фрейд, возможно, объяснит: «У каждого сна есть несколько скрытых значений. Явное содержание завуалированного сна (непосредственное сновидение) является результатом работы сна по трансформации подавленных желании (латентное содержание сновидения). Поэтому, чтобы интерпретировать сновидение, нужно просто направить процесс в обратную сторону. Так как сновидение скрывает своё латентное содержание за образами, тесно связанными с истинными желаниями, мы можем расшифровать секретное послание, отталкиваясь от образа в обратную сторону и используя процесс интерпретации, называемый свободной ассоциацией. Если вам приснилось, что вы, скажем, закрываете дверь, то Фрейд скорее всего спросит вас: «Что первое приходит в голову в связи со словом "закрыто"?» «Ключ», — ответите вы. «Ключ?» — переспросит Фрейд. «Дерево», — возможно, скажете вы. Очевидно, этот процесс может продолжаться до бесконечности, пока Фрейд не прервёт его, чтобы продемонстрировать свои познания в сновидческом символизме (ключ в замке), объяснив, что ваше сновидение выражает сексуальные стремления!
Иными словами, Фрейд полагал, что функция сновидения заключается в предохранении сна с помощью разрядки подавленных импульсов. Поэтому силой, вызывающей сновидения, всегда являются инстинктивные, бессознательные желания. Фрейд приходил к заключению, что все эти желания имеют исключительно сексуальную природу. В своих «Вводных лекциях по психоанализу» он пишет: «Хотя количество символов велико, количество символизируемых предметов очень ограниченно. Подавляющее большинство сновидений наполнено символами, имеющими сексуальное значение... Они воплощают наиболее примитивные идеи и интересы» (2). В любом случае, если побуждающей силой каждого сна служит неосознанное желание — сексуальное или любое другое, — то, согласно теории Фрейда, каждое сновидение содержит послание в завуалированной форме — побуждающее стремление, или «сновидческую мысль». Тот факт, что все сны содержат неприличные и неприемлемые желания, способствует их регулярному и несложному забыванию. Фрейд объясняет это намеренной подавленностью таких желаний. Они все занесены в чёрный список эго и сосланы на самое дно болота подсознания.
После тридцати лет исследований мы знаем, что сновидения вызываются вовсе не желаниями или какими-то другими психологическими причинами, а периодическим биологическим процессом — БДГ-сном. Исходя из этого, мы можем сделать вывод, что желания не играют в сновидениях никакой роли. Из этого, согласно фрейдистской концепции значений, автоматически следует, что ни один сон не имеет значения! И это не все новости, которые современная нейробиология припасла для Фрейда. Худшие мы оставили для следующего раздела.
Единственной хорошей новостью может служить то, что каждое сновидение сопровождается сексуальным возбуждением, выражающимся у мужчин эрекцией, а у женщин усилением вагинального кровообращения. Если бы Фрейд мог слышать это, он посчитал бы данный факт полным подтверждением его предположения о том, что в основе любого, или почти любого, сна лежит секс.
В 1977 году д-р Алан Хобсон и д-р Роберт Маккарли (оба из Гарвардского университета) представили нейрофизиологнческую модель сна, бросавшую серьёзный вызов теории Фрейда. В статье «Мозг и генератор состояния сна. Активационно-синтетическая гипотеза процесса сновидения» (3), опубликованной в «Американском журнале психиатрии», они высказывали предположение, что сновидение физиологически вызывается «генератором состояния сна», расположенным в мозге. Система мозга периодически, с предсказываемой регулярностью, «включает» состояния сна, что позволило Хобсону и Маккарли с математической точностью смоделировать этот процесс.
Во время БДГ-фазы, когда включён генератор состояний сна, чувственный ввод и моторный вывод полностью блокированы. В этом состоянии кора головного мозга (наиболее развитая структура человеческого мозга) активизирована. Она бомбардируется случайными импульсами, генерирующими чувственную информацию внутри системы. Активизированная кора, основываясь на такой сгенерированной информации, синтезирует сон, изо всех сил стараясь окутать смыслом предложенную бессмыслицу.
«Основная мотивирующая сила сновидения, — подчеркивают Хобсон и Маккарли, — носит не психологический, а физиологический характер. Время возникновения и длительность сновидения довольно постоянны, и это даёт все основания считать, что сны имеют запрограммированный характер, определяемый деятельностью нейронов». Движущую силу сновидений они видят не только автоматической и периодической, но и, по всей вероятности, определяемой обменом веществ. Вполне очевидно, что данная концепция происхождения снов совершенно противоположна классической фрейдистской теории о конфликте как двигателе сна.
Что же касается «особых стимулов, определяющих видения во сне», то, как полагают Хобсон и Маккарли, они возникают в стволе мозга и никак не зависят от деятельности познавательных областей коры головного мозга. «Эти стимулы, основанные в основном на случайных, рефлекторных процессах, снабжают мозг специфической пространственной информацией, которая используется в создании образов сновидения». Хобсон и Маккарли утверждают, что причудливым искажениям в содержании сна, которые, согласно мнению фрейдистов, используются для «сокрытия неприличностей», можно подобрать более простое нейрофизиологическое объяснение: такие удивительные особенности снов, как сосредоточение двух или более персонажей в одной прерывистой сцене и причудливость образов, могут всего лишь отражать состояние спящего мозга.
«Другими словами, — продолжают гарвардские нейропсихологи, — кора головного мозга успешно справляется со сложной работой и генерирует относительно связные образы, основываясь на шумовой информации, посылаемой мозговым стволом. Таким образом, очевидно, что сновидения берут свое начало в сенсорно-моторной системе и лишь отчасти наделены идейным, волевым и эмоциональным содержанием. Эта концепция заметно отличается от идей Фрейда, согласно которым основными стимулами сновидения являются «мысли во сне» или желания».
По мнению Хобсона и Маккарли, «взаимодействие стимулов ствола мозга и воспринимающей, понятийной и эмоциональной структур коры головного мозга» носит синтетический и конструктивный, «а вовсе не искажающий характер, как считал Фрейд». Согласно активационно-синтетической модели, «относительно «сырые» и неполные данные, предлагаемые первоначальными импульсами, вызываются из памяти... В состоянии сновидения мозг похож на компьютер, просматривающий все адреса в поисках ключевого слова. Никак не проявляя необходимости сокрытия, такой перебор... опытных данных, вызванный (генетически запрограммированными) стимулами, кажется хорошим фундаментом для «причудливо» формальных особенностей процесса сновидения». Отпуская ещё одну шпильку в адрес Фрейда, они добавляют: «Теперь нет никакой нужды постулировать существование цензора и процесса искажения информации, повинующегося его приказаниям».
Причиной слабой способности запоминать сны Хобсон и Маккарли видят «своеобразную амнезию, которая при осторожном и постепенном пробуждении может вызвать трудности с воспоминанием даже самых ярких сновидений». Поэтому если вы быстро проснётесь во время БДГ-сна, то, скорее всего, запомните сновидение, а иначе почти наверняка его забудете. Забивая последний гвоздь в гроб фрейдовской теории, Хобсон и Маккарли пишут: «Нет нужды пользоваться концепцией подавления для объяснения забывания снов».
Как и следовало ожидать, статья Хобсона и Маккарли вызвала многочисленные контратаки со стороны психоаналитиков, которые пытались возразить, что нейрофизиологическая модель Фрейда не имеет никакого отношения к его психологической теории. По мнению Мортона Рейсера, последнего президента Американской Психоаналитической Ассоциации, Маккарли и Хобсон слишком переоценивают значение своей работы, когда утверждают, что, в соответствии с полученными ими результатами, сновидения не имеют смысла.
Я согласен, что их исследования опровергают идею Фрейда об обусловливающем влиянии скрытых желаний. Ведь располагая последними данными по физиологии мозга, больше невозможно так говорить. Сны действительно не вызываются подавленными желаниями, но это вовсе не значит, что эти желания никак не проявляются в сновидениях. Активность мозга, вызывающая сновидение, предлагает средство, с помощью которого подавленное желание может вылиться в конкретное сновидение. Иными словами, желания не вызывают сновидения, они их используют (4).
В 1978 году редакция «Американского журнала психиатрии» сообщила, что эта статья «спровоцировала такое количество писем редактору, какое «Журнал» не получал никогда ранее». Удивительно, но людей больше всего смутили нападки не на Фрейда, а на сновидения. Мысль о том, что «сны всего лишь бессмысленный, случайный аккомпанемент автономной электрической активности спящей центральной нервной системы», не совсем согласовывалась с результатами работы многих исследователей, не говоря уже о терапевтах, привыкших использовать сновидения в практических целях.
Тот, кто когда-нибудь просыпался от сна с восторженным восклицанием: «Какой замечательный сюжет!», на опыте знает, что иногда сновидение бывает намного более связным, чем это допускает модель Хобсона-Маккарли. На мой взгляд, то, что сновидения могут быть довольно связными и увлекательными, заставляет нас предположить, что кора головного мозга способна, по крайней мере частично, управлять развитием сна. Каким образом удаётся сновидениям приобретать довольно сложные сюжеты, если высшие мозговые центры заняты лишь импровизацией с использованием тех реквизитов, массовки и декораций, которые в виде «шумовых сигналов» ствола головного мозга случайно всплывают на поверхность? По теории Хобсона и Маккарли, сны должны были бы становиться чем-то совершенно новым каждые одну-две минуты. Однако время от времени мы способны видеть сны, сконструированные настолько мудро и элегантно, что они вполне могут служить поучительными историями. Это лишний раз подтверждает, что существуют ментальные силы высшего порядка, способные влиять на функционирование более низкого звена — генератора состояния сна.
Феномен осознанных сновидений ещё более уверенно подтверждает влияние коры головного мозга на построение сновидений. Если бы наши сновидения являлись лишь результатом деятельности коры головного мозга по «трансформации случайных шумовых сигналов в отчасти связанные образы», то как во время осознанного сна нам удавалось бы осуществлять волевой выбор? Как бы мы могли выполнять заранее спланированные действия? Как бы мы сумели, например, намеренно открыть дверь и посмотреть, что находится за ней?
Многие сновидцы сообщают о том, что способны чувствовать, намереваться и мыслить во время сна. Когда они понимают, что спят, они испытывают чувство радости. Это чувство скорее похоже на реакцию высшего восприятия, а не на случайный импульс ствола головного мозга. Что касается намерения и мышления, то во время осознанного сновидения сновидцы, как правило, вспоминают то, что хотели сделать. Они могут вспомнить также основные принципы поведения: «смотреть в лицо страху», «искать позитивные следствия» и «помнить о миссии». Последний принцип часто используется онейронавтами во время лабораторных опытов.
И наконец, если движения глаз во время БДГ-сна случайно генерируются сумасшедшим, сидящим в стволе мозга, то каким образом осознанно сновидящие могут свободно подавать сигналы глазами в соответствии с предварительной договорённостью? Ответ на все эти риторические вопросы может быть только один: гипотеза Хобсона-Маккарли не в состоянии построить целостную модель сновидений.
Я считаю, что Хобсон и Маккарли полностью правы в том, что они называют физиологическими причинами, влияющими на сновидения. Очевидно, однако, что существуют и психологические причины, поэтому для построения удовлетворительной теории сновидений необходимо учитывать оба типа причин. Кроме того, эта теория должна объяснять, почему при одних условиях сны представляют из себя связные, остроумные повествования, а при других являются полностью бессвязным бредом. Почему одни сны вводят нас в заблуждение, а другие дарят осознание? Почему некоторые сновидения чрезвычайно значимы, а некоторые полностью бессмысленны?
Активационно-синтетическая теория полностью отрицает способность сновидений представлять собой какую-то ценность или, по крайней мере, иметь более или менее важное значение. Единственное, чего можно ожидать, полагаясь на подобную модель, в компьютерной терминологии называется «мусор на входе — мусор на выходе». Хобсон в своём недавнем интервью сказал: «Сны похожи на кляксу Роршаха. Это двусмысленные явления, которые терапевт может интерпретировать любым заранее предопределённым способом. Дело не в значении снов, а в интерпретаторе» (5). Представьте себе, что на вопрос психотерапевта «О чём вы думаете, вспоминая свой сон?» пациент отвечает: «О кляксе!»
Главным упрёком со стороны психофизиологически ориентированных исследователей сновидений служит то, что активационно-синтетическая модель похожа на улицу с односторонним движением. Она допускает передвижение сигналов только от ствола к коре головного мозга — от низкоорганизованной к высокоорганизованной системе. Однако для полноты картины необходимо существование и обратного движения, позволяющего коре головного мозга управлять его стволом и допускающего влияние на сновидение высших подкорковых функций, таких, как мышление и намеренное действие. Этот упрёк аналогичен замечанию, которое я сделал относительно невозможности с помощью теории Хобсона-Маккарли объяснить феномен осознанных сновидений.
Некоторые исследователи утверждают, что активационно-синтетическая модель обходит основной вопрос теории сновидений. Д-р Милтон Крамер из Университета Цинциннати говорит, что разработки Хобсона и Маккарли «не касались функциональных проблем сновидений. Говоря о снах, необходимо принимать во внимание две вещи: значение и функцию. Касается ли нас информация, содержащаяся в сновидениях? Могут ли они сделать нас умнее, изменить наш характер, настроение, разрешить проблемы, предложить советы, полезные в повседневной жизни?.. Я думаю, что по своей природе сновидения психологичны. Очень часто во сне приходится видеть, что мы идём. Очень важно спросить себя, куда мы идём и зачем мы идём? Эти вопросы продлевают чудо сна, поэтому нам не терпится отыскать на них ответ» (6).
Давайте попробуем оценить активационно-синтетическую модель, исходя из двух критериев, предложенных Крамером: значения и функции. Что касается значения, то теория Хобсона-Маккарли полностью его отрицает. А вот что Хобсон говорил о возможной функции сновидения:
К заключению нам поможет прийти грубая аналогия с компьютерами, хотя в некоторых местах она способна нарушить привычные представления о функционировании мозга. Все машины, обрабатывающие информацию, должны обладать как аппаратной частью, так и программным обеспечением. Для того, чтобы создать нервную систему, генетический код должен содержать и проект конструкции, и инструкции по эксплуатации. Для того, чтобы нейроны содержались в исправности, имеет смысл предусмотреть стандартный набор операций, способных активизировать и тестировать систему через определённые интервалы времени.
Интуиция подсказывает, что БДГ-сон можно рассматривать как основную программу тестирования центральной нервной системы, позволяющую проверить функциональную пригодность нейронов, цепей и сложных нервных узлов перед тем, как организм захочет ими воспользоваться. Для такой системы очень важно проявлять высокую степень надёжности как во времени, так и в пространстве. Эти черты проявляются в периодичности и постоянной продолжительности БДГ-снов и схожих состояний (7).
Далее Хобсон развивает свою мысль:
Я полагаю, что сновидения являются характеристикой генетически определённой, функционально динамичной схемы мозга, созданной для конструирования и тестирования мозговых цепей, которые определяют наше поведение, включая познание и постижение смысла. Кроме того, я считаю, что эта тестовая программа необходима для нормального функционирования мозга. Чтобы пользоваться её результатами, необязательно знать о входных данных (8)
В статье, опубликованной в 1983 году в британском журнале «Nature», нобелевский лауреат Фрэнсис Крик (один из тех, кто открыл генетический код и разгадал загадку ДНК) и его соавтор Грейм Митчисон предположили, что функция сновидений состоит... в удалении определённых нежелательных связей между нервными клетками в сетях коры головного мозга. Мы утверждаем, что это осуществляется во время БДГ-сна с помощью механизма, обратного обучению. Поэтому во время бессознательного сна мозговые связи не укрепляются, а, наоборот, ослабляются (9).
В этом вкратце и состоит теория «обратного обучения».
Модель Крика и Митчисона основана на двух фундаментальных гипотезах. Первая состоит в том, что кора головного мозга является полностью связанной сетью нейронов. «Эта сеть склонна становиться носителем нежелательных или «паразитических» явлений, возникающих в результате роста мозга или изменений, производимых восприятием».
Вторая гипотеза ещё тоньше: если «паразитические» типы нейронной активности существуют на самом деле, они должны «выявляться и подавляться особым механизмом», функционирующим, гипотетически, во время БДГ-сна. Этот механизм имеет «характер активного процесса, который, грубо говоря, противоположен обучению». Крик и Митчисон называют этот процесс «обратным обучением», или «разобучением», утверждая, что он «не совсем похож на обычное забывание», и уверяют, что «без него кора головного мозга млекопитающих не могла бы правильно функционировать».
Механизм, предлагаемый Криком и Митчисоном, очень близок нейрофизиологической концепции сна. Он основан на более или менее случайной стимуляции коры головного мозга со стороны ствола. Эта стимуляция возбуждает нежелательные типы мозговой активности... в особенности те, которые больше походят на случайные шумы, чем на высокоорганизованные сигналы. Поэтому мы вводим понятие механизма обратного обучения, способного влиять на кору головного мозга... таким образом, чтобы подобная активность не повторялась в будущем... во время БДГ-сна мы разучиваемся с помощью бессознательных сновидений. «Мы видим сны для того, чтобы забывать».
Таким образом, Крик и Митчисон полагают, что всё происходящее во время сновидения активно забывается мозгом. Мы видим нечто во сне, чтобы тут же это забыть.
Что же это может означать? Согласно теории обратного обучения, когда мы вспоминаем сновидения, мы вновь изучаем то, чему старались разучиться! И это только часть неприятностей, которые обещает нам предложенный механизм. «Можно только поражаться, к каким последствиям могут привести неудачи». Крик и Митчисон полагают, что полный провал (память о всех снах человека) может вызвать «тяжёлые нарушения — состояние постоянной одержимости и ложных, галлюциногенных ассоциаций...». Частичная неудача (вспоминание нескольких снов за день) «может стать причиной нежелательных шумов, таких, как галлюцинации, иллюзии, одержимость, и вызвать состояние, схожее с шизофренией».
Крик и Митчисон полагают, что всем нам станет лучше, когда мы научимся забывать сны. «Согласно этой модели, — пишут они, — не стоит поощрять попытки вспоминать сновидения. Воспоминание может восстановить мыслительные структуры, которые лучше забыть. Потому что именно от этих структур организм и пытался избавиться».
Очевидно, что если модель обратного обучения довести до логического заключения, то это будет означать полное прекращение психологического анализа сновидений, попыток вспомнить и интерпретировать их — полный закат сновидческой индустрии.
К счастью, абсолютно не существует прямых свидетельств существования процесса «обратного обучения» во время БДГ-сна. Не существует и доказательств проявления этого процесса в любом другом состоянии, у любого другого живого организма. «Обратное обучение» существует лишь как гипотетическая концепция, возможно, очень близкая компьютерам, но совершенно не применимая для человеческих существ. Как говорят сами Крик и Митчисон, «прямая проверка существования обратного обучения кажется чрезвычайно сложной» (10).
Для этой теории не находится ни одного подтверждающего аргумента. Она только может быть верной или отчасти верной, однако до появления прямых доказательств она будет оставаться гипотетической возможностью. Даже если в теории обратного обучения есть рациональное зерно, заключения Крика и Митчисона о нежелательности воспоминаний о снах не всегда верны. Напротив, катастрофические последствия, предсказываемые в результате частичного нарушения механизма обратного обучения, могут служить сильным аргументом против высказанной теории. Согласитесь, люди, которые привыкли вспоминать свои сновидения, вовсе не похожи на больных, склонных к «галлюцинациям, иллюзиям и одержимости». Аналогично, если бы описываемая теория была верна, то нарушения сна мешали бы нормальному течению процесса обратного обучения и приводили к бедственным результатам. Однако люди, лишённые на протяжении многих ночей (иногда и лет) БДГ-периодов, вовсе не проявляют признаков нервных срывов.
Поэтому могу уверить тех сновидцев, кого интересует, несёт ли вспоминание снов угрозу нарушения правильного функционирования мозга, что поводов для беспокойства практически нет!
Вперёд: http://healthy-back.livejournal.com/317074.html
Назад: http://healthy-back.livejournal.com/316432.html
Содержание: http://healthy-back.livejournal.com/314107.html#content